читать дальшеЧестно говоря, я предпочёл бы проваляться этот вечер у себя в палате, чем тащиться во дворец на празднование. Но Кесслер и Марика, его невеста, считали, что после недавних событий будет неудобно меня не пригласить, а я, в свою очередь, хоть и ругаясь про себя, решил, что будет неудобно отказаться от приглашения. Возможно, это неудобство стоило потерпеть и мне, и им…
- …Спрос будет с самого старшего по званию, - заметил маршал Миттермайер. – Адмирал Биттенфельд!
- А что я мог сделать, если они уже договорились? Так, по крайней мере, успели вмешаться…
- Не благодаря вам! Могли бы просто разогнать их к чёртовой матери!
- Тогда они нашли бы другое место и время, и уж тут бы точно у нас был минимум один покойник или тяжелораненый. А в таких ситуациях и два трупа – не редкость, особенно если с медицинской помощью запоздать.
Вольфганг Миттермайер повернулся ко мне. И хотя он был ниже ростом, у меня возникло чувство, словно на меня внезапно выехал танк без опознавательных знаков, и кто-то невидимый за бронёй внимательно рассматривает меня в прицел.
- А вы что скажете, капитан фон Шнайдер? – однако, «капитан». То ли ещё не разжаловали обратно, то ли, несмотря на всё происшедшее, не собираются пока.
- Виноват, господин маршал.
- Что виноваты, это само собой. А по существу? Вы-то старше этих сопляков на десять лет! И даже пьяны не были, в отличие от них. Ведь не были?
- Не был, господин маршал. Виноват. Они слишком старательно напрашивались.
- А хотя бы сказать, что вы ранены, могли им?
- Не подумал, господин маршал. Виноват.
- И они, значит, тоже не подумали. Они что, все были настолько пьяны, господин адмирал? – Миттермайер снова повернулся к Биттенфельду.
- Да, вроде бы, нет. Один даже отговаривал этого… фон Шульце.
- Ну, лейтенант фон Шульце мог решить, что я уже здоров, - я вставил слово, и маршал с адмиралом одновременно неприязненно на меня посмотрели. Но тут уж следовало договоривать. – Я был на совещании, они могли про это слышать. Пришёл на праздничный вечер, даже танцевал. Вполне могли подумать, что я полностью оправился от ранения. Они же не врачи.
Зря я пришёл на этот вечер, и даже танцевал. Хотя, конечно, тост Кесслера в мою честь польстил самолюбию. Но вот танцевать я, похоже, разучился. Давно не приходилось. Но как-то не подумал об этом, когда увидел среди присутствующих кронпринцессу фон Грюнвальд.
А распорядитель как раз и посадил меня рядом с Аннерозе. И в трёх шагах от её величества кайзерин Хильдегарды. Императрицы-матери. Императрицы-вдовы. В двадцать пять или сколько ей там лет. Ненамного больше, во всяком случае. Как-то мне даже вдов и сирот обычно жальче, чем собственно погибших. Ну, гибнем, дело житейское. На то нас родили на свет. А они остаются. Как вдова и дочери адмирала Меркатца. Как вдова адмирала Яна. Как вдова адмирала Бьюкока. Да, в общем, всех их не перечислишь, да и не упомнишь…
Оказалось, что теперь уже не принято на пиру, чтобы «рыцарь», усаженный рядом с дамой, прислуживал ей: еду разносили и расставляли только слуги. Уж не знаю, Райнхард отменил этот обычай, или это совсем новая новость, уже после его смерти, или просто Кесслер не хотел зря обременять гостей и потому отклонился от протокола. Так что подавать блюда госпоже фон Грюнвальд мне не приходилось, да она и не слишком много ела. Мне, как и на совещании, подали безалкогольное шампанское, которое я понемногу и тянул, пока до меня не дошло, что, наверное, всё-таки, не совсем вежливо кавалеру игнорировать сидящую рядом даму. Не то, чтобы я игнорировал… если честно, я просто боялся заговорить. Но Аннерозе заговорила первой.
Она, в отличие от меня, нашла безопасную тему. Представляла соседей по праздничному столу, отвечала на вопросы о событиях при дворе, когда я набрался храбрости поддержать беседу… Так что я набрался храбрости не только для этого. Но и, к собственному удивлению, пригласил её танцевать, когда объявили танец. И, к моему удивлению, она согласилась.
Госпожа Аннерозе танцевала очень неплохо. В отличие от меня. Выяснилось, что за несколько лет я потерял форму в гораздо большей мере. На ноги не наступал, и то хлеб. Но задерживался в неподходящих местах, с трудом вспоминал фигуры… В общем, если мы выглядели хоть сколько-нибудь прилично, это была целиком заслуга Аннерозе.
Она даже поблагодарила меня за танец. Но я всё-таки на несколько минут вышел из зала на балкон. Перевести дух и справиться с эмоциями, среди которых преобладал стыд. Хоть я и был совершенно трезв, в мыслях царила какая-то сумятица, и мне не хотелось, вернувшись, ещё сильнее ухудшить впечатление о себе.
Вот как раз когда я возвращался в зал, я и столкнулся с несколькими юношами в гвардейских мундирах. Судя по тому, что они были не при оружии, они тоже находились среди приглашённых. Видимо, чьи-то родственники, уж не знаю, ближние или дальние.
Я уже прошёл мимо, когда услышал весьма отчётливо произнесённое за спиной:
- Как быстро, однако, повышают в званиях мятежников! Не то, что людей, верно служивших кайзеру.
Вот тут я и сделал первую ошибку – обернулся. Совершенно напрасно. Надо было проигнорировать сопляков, вернуться в зал – пусть бы себе давились от злости. Правда, чёрт их знает, до чего бы они дошли к концу вечера такими темпами. До чего, всё-таки, быстро с некоторых слетает дисциплинированность, если они выпили и не находятся в этот момент на службе. Особенно в двадцать лет и в компании. Эх, вспомнить тошно, что и сам…
Кругом был прав маршал Миттермайер. Вместо того, чтобы пройти мимо юнцов, я обернулся и поинтересовался у того, кто говорил:
- У вас, молодой человек, есть какие-то претензии к высочайшему распоряжению?
- Нет, у меня есть претензии к тем, кто втирается в высочайшую милость, хотя совсем недавно поддерживал совсем другого «кайзера».
Надо же. Молодой лейтенант, хоть, похоже, и был уже навеселе, но слова умел подбирать. И явно напрашивался. Один из двух стоящих рядом с ним лейтенантов дёрнул приятеля за рукав, видимо пытаясь образумить, но совершенно безрезультатно.
- Вы, я вижу, ссоры ищете, молодой человек? – надо сказать, вопрос мой, в свете уже сделанных высказываний вполне тянул на премию за идиотизм. Причём, идиотизм близкий к самоубийственному, потому что юный лейтенант гвардии был молодым и крепким. Но я тоже разозлился. Даже сам удивился, насколько. Ну, а дважды повторенное обращение «молодой человек» явно разозлило незнакомого лейтенанта. В юности люди очень не любят, когда им напоминают о возрасте. Особенно, если это делает человек, выглядящий ненамного старше.
- А если даже и ищу? – поинтересовался он, вырывая руку у товарища. – Вы полагаете это невежливым?
- Не просто невежливым, - тут я уже окончательно отрезал себе путь к отступлению. – А достойным исключительно законченного придурка, готового испортить праздник людям, не сделавшим ему ничего плохого.
Интересно, кстати: молодому лейтенанту действительно по какой-то причине вожжа попала под мундир или тут что-то более серьёзное?
- Не было в этом никакого заговора, - сказал Кесслер. Выражение лица у него было такое, словно у счастливого новобрачного внезапно разболелись зубы. И в самом деле – иногда бывает, что безо всякого злого умысла люди вытворяют такое… «что до таких блистательных идей не вдруг дойдёт и записной злодей», как написала одна поэтесса. Причём, в отличие от злодея, их заскоки хрен угадаешь. – Всё на поверхности. Среди молодёжи очень распространено почитание покойного кайзера как героя, вдохновлённого богами. Даже уже памятные обряды появились, хоть и всего несколько месяцев прошло. На близких кайзера Райнхарда, да, отчасти, и на его сподвижников, это тоже распространяется.
Биттенфельд приосанился. Миттермайер, наоборот, смущённо смотрел куда-то в окно. До меня тоже дошло.
- То есть…
- То есть, парень загорелся в огне, который сам же зажёг, - кивнул Кесслер. – Он и его друзья почитали кронпринцессу фон Грюнвальд, а он так и влюбился, по всей видимости.
- Понятно.
- Йоханн, - пробормотал один из лейтенантов. – Послушай…
- Нет! Этот чёртов мятежник оскорбил меня! Ты смоешь это кровью! Немедленно!
- К вашим услугам, юноша, - я поклонился как только мог издевательски. – Но, всё же, прошу подтвердить. Это ваш вызов? Я должен на него ответить?
Блин, что делаю? С другой стороны – нет худа без добра. Уж во всяком случае от двора меня после этого уберут.
- Да, чёрт побери! Это мои секунданты!
Понятно. Ну, хоть какой-то плюс. Я, как вызванный, могу выбрать оружие. Из дуэльных пистолетов я не стрелял чёрт знает сколько лет, да и то лишь на тренировках. Обе дуэли, на которых я дрался до этого, были на саблях. Но и фехтованием я давно уже не занимался. А этот Йоханн почти наверняка будет и сильнее, и быстрее меня, да и подготовлен, наверняка, лучше. Но в таком настроении он согласится, скорее всего, на любое оружие, а если у него нет опыта ближнего боя…
- Хорошо, молодой человек. Я согласен сойтись с вами на кинжалах. Если вы не боитесь, конечно.
Насчёт «не боитесь» - это я уже забивал по шляпку. Ясно было, что парень не отступит. Это будет грязно, кроваво и опасно. Но если у противника нет хотя бы такого опыта, как у меня, это даёт мне шанс. А главное, на кинжалах всё решится в считанные секунды, и он не сможет меня загонять, как в поединке на саблях или без оружия. Или превзойти в меткости при дуэли на пистолетах. Ну, и… при некоторой удаче я его порежу не насмерть.
- Ваше превосходительство! – я окликнул проходившего мимо адмирала Биттенфельда. Кажется, у этого человека достаточно подходящий характер, чтобы пригласить его в секунданты. – У меня с этими молодыми господами возник вопрос, требующий срочного разрешения. Прошу вас оказать мне честь присутствовать при этом.
- …Спрос будет с самого старшего по званию, - заметил маршал Миттермайер. – Адмирал Биттенфельд!
- А что я мог сделать, если они уже договорились? Так, по крайней мере, успели вмешаться…
- Не благодаря вам! Могли бы просто разогнать их к чёртовой матери!
- Тогда они нашли бы другое место и время, и уж тут бы точно у нас был минимум один покойник или тяжелораненый. А в таких ситуациях и два трупа – не редкость, особенно если с медицинской помощью запоздать.
Вольфганг Миттермайер повернулся ко мне. И хотя он был ниже ростом, у меня возникло чувство, словно на меня внезапно выехал танк без опознавательных знаков, и кто-то невидимый за бронёй внимательно рассматривает меня в прицел.
- А вы что скажете, капитан фон Шнайдер? – однако, «капитан». То ли ещё не разжаловали обратно, то ли, несмотря на всё происшедшее, не собираются пока.
- Виноват, господин маршал.
- Что виноваты, это само собой. А по существу? Вы-то старше этих сопляков на десять лет! И даже пьяны не были, в отличие от них. Ведь не были?
- Не был, господин маршал. Виноват. Они слишком старательно напрашивались.
- А хотя бы сказать, что вы ранены, могли им?
- Не подумал, господин маршал. Виноват.
- И они, значит, тоже не подумали. Они что, все были настолько пьяны, господин адмирал? – Миттермайер снова повернулся к Биттенфельду.
- Да, вроде бы, нет. Один даже отговаривал этого… фон Шульце.
- Ну, лейтенант фон Шульце мог решить, что я уже здоров, - я вставил слово, и маршал с адмиралом одновременно неприязненно на меня посмотрели. Но тут уж следовало договоривать. – Я был на совещании, они могли про это слышать. Пришёл на праздничный вечер, даже танцевал. Вполне могли подумать, что я полностью оправился от ранения. Они же не врачи.
Зря я пришёл на этот вечер, и даже танцевал. Хотя, конечно, тост Кесслера в мою честь польстил самолюбию. Но вот танцевать я, похоже, разучился. Давно не приходилось. Но как-то не подумал об этом, когда увидел среди присутствующих кронпринцессу фон Грюнвальд.
А распорядитель как раз и посадил меня рядом с Аннерозе. И в трёх шагах от её величества кайзерин Хильдегарды. Императрицы-матери. Императрицы-вдовы. В двадцать пять или сколько ей там лет. Ненамного больше, во всяком случае. Как-то мне даже вдов и сирот обычно жальче, чем собственно погибших. Ну, гибнем, дело житейское. На то нас родили на свет. А они остаются. Как вдова и дочери адмирала Меркатца. Как вдова адмирала Яна. Как вдова адмирала Бьюкока. Да, в общем, всех их не перечислишь, да и не упомнишь…
Оказалось, что теперь уже не принято на пиру, чтобы «рыцарь», усаженный рядом с дамой, прислуживал ей: еду разносили и расставляли только слуги. Уж не знаю, Райнхард отменил этот обычай, или это совсем новая новость, уже после его смерти, или просто Кесслер не хотел зря обременять гостей и потому отклонился от протокола. Так что подавать блюда госпоже фон Грюнвальд мне не приходилось, да она и не слишком много ела. Мне, как и на совещании, подали безалкогольное шампанское, которое я понемногу и тянул, пока до меня не дошло, что, наверное, всё-таки, не совсем вежливо кавалеру игнорировать сидящую рядом даму. Не то, чтобы я игнорировал… если честно, я просто боялся заговорить. Но Аннерозе заговорила первой.
Она, в отличие от меня, нашла безопасную тему. Представляла соседей по праздничному столу, отвечала на вопросы о событиях при дворе, когда я набрался храбрости поддержать беседу… Так что я набрался храбрости не только для этого. Но и, к собственному удивлению, пригласил её танцевать, когда объявили танец. И, к моему удивлению, она согласилась.
Госпожа Аннерозе танцевала очень неплохо. В отличие от меня. Выяснилось, что за несколько лет я потерял форму в гораздо большей мере. На ноги не наступал, и то хлеб. Но задерживался в неподходящих местах, с трудом вспоминал фигуры… В общем, если мы выглядели хоть сколько-нибудь прилично, это была целиком заслуга Аннерозе.
Она даже поблагодарила меня за танец. Но я всё-таки на несколько минут вышел из зала на балкон. Перевести дух и справиться с эмоциями, среди которых преобладал стыд. Хоть я и был совершенно трезв, в мыслях царила какая-то сумятица, и мне не хотелось, вернувшись, ещё сильнее ухудшить впечатление о себе.
Вот как раз когда я возвращался в зал, я и столкнулся с несколькими юношами в гвардейских мундирах. Судя по тому, что они были не при оружии, они тоже находились среди приглашённых. Видимо, чьи-то родственники, уж не знаю, ближние или дальние.
Я уже прошёл мимо, когда услышал весьма отчётливо произнесённое за спиной:
- Как быстро, однако, повышают в званиях мятежников! Не то, что людей, верно служивших кайзеру.
Вот тут я и сделал первую ошибку – обернулся. Совершенно напрасно. Надо было проигнорировать сопляков, вернуться в зал – пусть бы себе давились от злости. Правда, чёрт их знает, до чего бы они дошли к концу вечера такими темпами. До чего, всё-таки, быстро с некоторых слетает дисциплинированность, если они выпили и не находятся в этот момент на службе. Особенно в двадцать лет и в компании. Эх, вспомнить тошно, что и сам…
Кругом был прав маршал Миттермайер. Вместо того, чтобы пройти мимо юнцов, я обернулся и поинтересовался у того, кто говорил:
- У вас, молодой человек, есть какие-то претензии к высочайшему распоряжению?
- Нет, у меня есть претензии к тем, кто втирается в высочайшую милость, хотя совсем недавно поддерживал совсем другого «кайзера».
Надо же. Молодой лейтенант, хоть, похоже, и был уже навеселе, но слова умел подбирать. И явно напрашивался. Один из двух стоящих рядом с ним лейтенантов дёрнул приятеля за рукав, видимо пытаясь образумить, но совершенно безрезультатно.
- Вы, я вижу, ссоры ищете, молодой человек? – надо сказать, вопрос мой, в свете уже сделанных высказываний вполне тянул на премию за идиотизм. Причём, идиотизм близкий к самоубийственному, потому что юный лейтенант гвардии был молодым и крепким. Но я тоже разозлился. Даже сам удивился, насколько. Ну, а дважды повторенное обращение «молодой человек» явно разозлило незнакомого лейтенанта. В юности люди очень не любят, когда им напоминают о возрасте. Особенно, если это делает человек, выглядящий ненамного старше.
- А если даже и ищу? – поинтересовался он, вырывая руку у товарища. – Вы полагаете это невежливым?
- Не просто невежливым, - тут я уже окончательно отрезал себе путь к отступлению. – А достойным исключительно законченного придурка, готового испортить праздник людям, не сделавшим ему ничего плохого.
Интересно, кстати: молодому лейтенанту действительно по какой-то причине вожжа попала под мундир или тут что-то более серьёзное?
- Не было в этом никакого заговора, - сказал Кесслер. Выражение лица у него было такое, словно у счастливого новобрачного внезапно разболелись зубы. И в самом деле – иногда бывает, что безо всякого злого умысла люди вытворяют такое… «что до таких блистательных идей не вдруг дойдёт и записной злодей», как написала одна поэтесса. Причём, в отличие от злодея, их заскоки хрен угадаешь. – Всё на поверхности. Среди молодёжи очень распространено почитание покойного кайзера как героя, вдохновлённого богами. Даже уже памятные обряды появились, хоть и всего несколько месяцев прошло. На близких кайзера Райнхарда, да, отчасти, и на его сподвижников, это тоже распространяется.
Биттенфельд приосанился. Миттермайер, наоборот, смущённо смотрел куда-то в окно. До меня тоже дошло.
- То есть…
- То есть, парень загорелся в огне, который сам же зажёг, - кивнул Кесслер. – Он и его друзья почитали кронпринцессу фон Грюнвальд, а он так и влюбился, по всей видимости.
- Понятно.
- Йоханн, - пробормотал один из лейтенантов. – Послушай…
- Нет! Этот чёртов мятежник оскорбил меня! Ты смоешь это кровью! Немедленно!
- К вашим услугам, юноша, - я поклонился как только мог издевательски. – Но, всё же, прошу подтвердить. Это ваш вызов? Я должен на него ответить?
Блин, что делаю? С другой стороны – нет худа без добра. Уж во всяком случае от двора меня после этого уберут.
- Да, чёрт побери! Это мои секунданты!
Понятно. Ну, хоть какой-то плюс. Я, как вызванный, могу выбрать оружие. Из дуэльных пистолетов я не стрелял чёрт знает сколько лет, да и то лишь на тренировках. Обе дуэли, на которых я дрался до этого, были на саблях. Но и фехтованием я давно уже не занимался. А этот Йоханн почти наверняка будет и сильнее, и быстрее меня, да и подготовлен, наверняка, лучше. Но в таком настроении он согласится, скорее всего, на любое оружие, а если у него нет опыта ближнего боя…
- Хорошо, молодой человек. Я согласен сойтись с вами на кинжалах. Если вы не боитесь, конечно.
Насчёт «не боитесь» - это я уже забивал по шляпку. Ясно было, что парень не отступит. Это будет грязно, кроваво и опасно. Но если у противника нет хотя бы такого опыта, как у меня, это даёт мне шанс. А главное, на кинжалах всё решится в считанные секунды, и он не сможет меня загонять, как в поединке на саблях или без оружия. Или превзойти в меткости при дуэли на пистолетах. Ну, и… при некоторой удаче я его порежу не насмерть.
- Ваше превосходительство! – я окликнул проходившего мимо адмирала Биттенфельда. Кажется, у этого человека достаточно подходящий характер, чтобы пригласить его в секунданты. – У меня с этими молодыми господами возник вопрос, требующий срочного разрешения. Прошу вас оказать мне честь присутствовать при этом.
@темы: Легенда о героях Галактики