читать дальшеОдин мой знакомый, с которым я начинал служить в штабе адмирала Меркатца, как-то сказал, что у моего мозга есть два режима – аналитический и отсутствующий. Видимо, из-за того, что я готовился прочитать чужой доклад, он не переключился сразу после совещания из первого во второй. Так что я сразу вспомнил, кто был наиболее известной знакомой баронессы фон Вестфален ещё при покойном Фридрихе.
По дороге я в основном смотрел в окно. Машину я водить умею, но не люблю, предпочитаю ездить на автопилоте, а вот Магдалене, похоже, наоборот, нравилось. Хотя во времена Фридриха это считалось не женским делом, особенно если речь шла об особе благородного происхождения. Но госпожа фон Вестфален и тогда относилась к светским приличиям довольно пренебрежительно. Однако приличия – приличиями, но…
- Мне запрещено появляться при дворе без высочайшего разрешения.
- Мы едем не ко двору. И, я надеюсь, там вообще почти никого не будет. А, может, и вовсе никого, кроме нас с тобой и Аннерозе.
В этот момент мне здорово захотелось сказать: «остановите машину, я выйду». Помешало лишь то, что я не мог определиться – будет большей трусостью сказать это или ехать, куда везут? Признательность Аннерозе за события в порту понятна, но злоупотреблять ей я не собирался. Но… всё-таки, это возможность увидеть её.
Полдюжины мужчин и две женщины по меркам придворной жизни – это и впрямь, надо полагать, «почти никого нет». Присутствующих, кроме Магдалены и Аннерозе фон Грюнвальд, я не знал. Аннерозе, знакомя меня с ними, представляла их сначала по имени, потом упоминала род занятий.
Большая часть – подданные Рейха ещё с довоенных времён, но был и феззанский историк с труднопроизносимой, кажется, финноязычной фамилией, был журналист и писатель с Хайнессена, господин Танака. Я о нём слышал, когда был на Изерлоне. Кажется, довольно известный в бывшем Союзе писатель. Должно быть, помимо прочих дел, о которых я не в курсе, Аннерозе выступала при дворе покровительницей наук и искусств.
Подошёл слуга, налил мне вина. Я попробовал – безалкогольное. Это заговор. Заговор против меня и Рейха. Похоже, врачи дворцового госпиталя умудрились оповестить о состоянии моего здоровья все места, где я могу оказаться. Интересно, если я заеду в управление округа по особо важным делам к Северру или в посольство автономии Баалат к Коневу, мне там тоже только безалкогольные напитки предложат?
Чтобы отвлечься, я как-то – кстати, при посредничестве Аннерозе – разговорился с господином Танакой. Оказывается, он был здесь не первый раз, а прослышав о моих приключениях в последние месяцы, здорово хотел со мной встретиться. Оказалось, что знаменитый писатель хочет написать книгу о Яне Вэньли, и с этой целью ищет всех, кто был с ним знаком.
Разговор мне, честно сказать, не доставил особенного удовольствия, несмотря на то, что господин Танака был умным и вежливым собеседником. Слишком уж много малоприятных воспоминаний всплыло в памяти. Должно быть, Аннерозе как-то это уловила и отвлекла внимание моего собеседника, упомянув, что во главе баалатского посольства сейчас находится ещё один знакомый Яна Вэньли, причём знающий его с детства. Вскоре после этого по-прежнему учтиво господин Танака свернул беседу, высказал надежду на новую встречу и отошёл в сторону. Должно быть, чтобы куда-то позвонить.
Заодно выяснилось, что мы с Магдаленой всё же приехали поздновато, и гости уже понемногу расходятся. Так что ещё через полчаса я обнаружил, что сижу в уютной комнате по соседству с залом для гостей, а единственную компанию мне составляют сама Магдалена и хозяйка дома.
Интересно, сколько людей хотело бы оказаться на моём месте? Я сижу в полутёмной комнате с двумя красивыми женщинами, причём одна из них – из родовитой имперской знати, а другая – кронпринцесса правящего дома… Мне большую часть времени хотелось провалиться сквозь ковёр и перекрытия на первый этаж – по меньшей мере.
Кстати, выяснилось, что Магдалена ещё играет на гитаре и неплохо поёт.
- Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны –
А всё от того, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
Песчаный замок, построенный мной,
Давным-давно смыло волной.
Мой взгляд похож на твой –
В нём нет ничего, кроме снов и забытого счастья…
Да, наше поколение любило разбрасывать камни во все стороны, не думая о том, что живёт в стеклянном доме. К тому же заминированном от фундамента до крыши.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей – машины,
Мёртвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни…
Лейтенант фон Бирхофф был на Вестерланде вскоре после бомбардировки. Одетые в противорадиационную защиту солдаты выскакивали из десантного корабля, разгребали обломки домов, а через пять минут снова заскакивали в другой шлюз, где их окатывали поглощающей пеной с ног до головы. Их меняла следующая смена – пятнадцать минут на то, чтобы одеться в защитный комплект, пять минут на работу. А примитивные автоматы работали часами – там, где не могло остаться живых людей. Он рассказывал про это в тот самый день, когда Элеонора убила его. А я кивал, пропуская рассказ мимо ушей – потому что сводка по происшествиям в районе пополнялась в режиме реального времени, и выглядела она хреново…
Ты умна, а я идиот, и не важно, кто из нас раздаёт –
Даже если мне повезёт, и в моей руке будет туз –
В твоей будет джокер…
Идиотом в этом доме был, видимо, я один. Когда Магдалена встала и сказала, что у неё срочные дела, мне надо было попрощаться и выйти вместе с ней. Я этого не сделал, и оттого… Должно быть, опьянел от безалкогольного вина.
По дороге я в основном смотрел в окно. Машину я водить умею, но не люблю, предпочитаю ездить на автопилоте, а вот Магдалене, похоже, наоборот, нравилось. Хотя во времена Фридриха это считалось не женским делом, особенно если речь шла об особе благородного происхождения. Но госпожа фон Вестфален и тогда относилась к светским приличиям довольно пренебрежительно. Однако приличия – приличиями, но…
- Мне запрещено появляться при дворе без высочайшего разрешения.
- Мы едем не ко двору. И, я надеюсь, там вообще почти никого не будет. А, может, и вовсе никого, кроме нас с тобой и Аннерозе.
В этот момент мне здорово захотелось сказать: «остановите машину, я выйду». Помешало лишь то, что я не мог определиться – будет большей трусостью сказать это или ехать, куда везут? Признательность Аннерозе за события в порту понятна, но злоупотреблять ей я не собирался. Но… всё-таки, это возможность увидеть её.
Полдюжины мужчин и две женщины по меркам придворной жизни – это и впрямь, надо полагать, «почти никого нет». Присутствующих, кроме Магдалены и Аннерозе фон Грюнвальд, я не знал. Аннерозе, знакомя меня с ними, представляла их сначала по имени, потом упоминала род занятий.
Большая часть – подданные Рейха ещё с довоенных времён, но был и феззанский историк с труднопроизносимой, кажется, финноязычной фамилией, был журналист и писатель с Хайнессена, господин Танака. Я о нём слышал, когда был на Изерлоне. Кажется, довольно известный в бывшем Союзе писатель. Должно быть, помимо прочих дел, о которых я не в курсе, Аннерозе выступала при дворе покровительницей наук и искусств.
Подошёл слуга, налил мне вина. Я попробовал – безалкогольное. Это заговор. Заговор против меня и Рейха. Похоже, врачи дворцового госпиталя умудрились оповестить о состоянии моего здоровья все места, где я могу оказаться. Интересно, если я заеду в управление округа по особо важным делам к Северру или в посольство автономии Баалат к Коневу, мне там тоже только безалкогольные напитки предложат?
Чтобы отвлечься, я как-то – кстати, при посредничестве Аннерозе – разговорился с господином Танакой. Оказывается, он был здесь не первый раз, а прослышав о моих приключениях в последние месяцы, здорово хотел со мной встретиться. Оказалось, что знаменитый писатель хочет написать книгу о Яне Вэньли, и с этой целью ищет всех, кто был с ним знаком.
Разговор мне, честно сказать, не доставил особенного удовольствия, несмотря на то, что господин Танака был умным и вежливым собеседником. Слишком уж много малоприятных воспоминаний всплыло в памяти. Должно быть, Аннерозе как-то это уловила и отвлекла внимание моего собеседника, упомянув, что во главе баалатского посольства сейчас находится ещё один знакомый Яна Вэньли, причём знающий его с детства. Вскоре после этого по-прежнему учтиво господин Танака свернул беседу, высказал надежду на новую встречу и отошёл в сторону. Должно быть, чтобы куда-то позвонить.
Заодно выяснилось, что мы с Магдаленой всё же приехали поздновато, и гости уже понемногу расходятся. Так что ещё через полчаса я обнаружил, что сижу в уютной комнате по соседству с залом для гостей, а единственную компанию мне составляют сама Магдалена и хозяйка дома.
Интересно, сколько людей хотело бы оказаться на моём месте? Я сижу в полутёмной комнате с двумя красивыми женщинами, причём одна из них – из родовитой имперской знати, а другая – кронпринцесса правящего дома… Мне большую часть времени хотелось провалиться сквозь ковёр и перекрытия на первый этаж – по меньшей мере.
Кстати, выяснилось, что Магдалена ещё играет на гитаре и неплохо поёт.
- Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны –
А всё от того, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
Песчаный замок, построенный мной,
Давным-давно смыло волной.
Мой взгляд похож на твой –
В нём нет ничего, кроме снов и забытого счастья…
Да, наше поколение любило разбрасывать камни во все стороны, не думая о том, что живёт в стеклянном доме. К тому же заминированном от фундамента до крыши.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей – машины,
Мёртвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни…
Лейтенант фон Бирхофф был на Вестерланде вскоре после бомбардировки. Одетые в противорадиационную защиту солдаты выскакивали из десантного корабля, разгребали обломки домов, а через пять минут снова заскакивали в другой шлюз, где их окатывали поглощающей пеной с ног до головы. Их меняла следующая смена – пятнадцать минут на то, чтобы одеться в защитный комплект, пять минут на работу. А примитивные автоматы работали часами – там, где не могло остаться живых людей. Он рассказывал про это в тот самый день, когда Элеонора убила его. А я кивал, пропуская рассказ мимо ушей – потому что сводка по происшествиям в районе пополнялась в режиме реального времени, и выглядела она хреново…
Ты умна, а я идиот, и не важно, кто из нас раздаёт –
Даже если мне повезёт, и в моей руке будет туз –
В твоей будет джокер…
Идиотом в этом доме был, видимо, я один. Когда Магдалена встала и сказала, что у неё срочные дела, мне надо было попрощаться и выйти вместе с ней. Я этого не сделал, и оттого… Должно быть, опьянел от безалкогольного вина.
@темы: Легенда о героях Галактики