...решил запихнуть сюда свои фанфигические отрывки по ЛОГГ.
Из записок Бернарда фон Шнайдера (с элементами кроссовера)
читать дальше
Мне пока нельзя пить. Нога периодически побаливает, бегать и прыгать мне решительно не хочется, но в целом всё вполне терпимо. Но кроме этого был ещё и ушиб головы. И какие-то проблемы с сосудами в мозгу как следствие, насколько я помню. Конкретно сейчас – не очень. Потому что, несмотря на запрет врачей, всё-таки пью.
Хорошо, что меня никто не видит. В гостиничном номере я сижу один. Вместо принятого в Рейхе в торжественных случаях вина я пью бренди. Привык на Изерлоне. Правда, чай с ним пил один только Ян. Остальные предпочитали неразбавленный. Впрочем, и случай вряд ли можно считать торжественным. Нет никакого общественно-значимого праздника, а мои личные обстоятельства – вряд ли заслуживающий особого внимания повод. Сегодня день моего рождения. Мне сегодня тридцать лет. У меня нет родителей, нет жены и детей, мои друзья далеко, а человек, который был мне ближе всех последние годы, погиб два месяца назад. Адмирал Виллибальд Иоаххим фон Меркатц. Пожалуй, он был мне вместо отца с того времени, как я начал служить у него. Он прощал мою лень и раздолбайство, он отмазал меня от трибунала, когда я накосячил по-крупному, он не сменил меня, хотя сотни раз мог найти себе адъютанта намного лучше. Собственно, ему бы пришлось сильно постараться, чтобы найти адъютанта хуже меня.
Сегодня я был у его родных. Им ничего не сделали – молодой кайзер был великодушен, хотя Меркатц сражался против него. Но это великодушие не смягчило меня. Я его ненавидел, этого белобрысого сопляка. Он затеял этот идиотский поход, который закончился самой героической и славной из оборон Изерлона. Все мы в очередной раз стали героями, и в глазах друзей, и в глазах врагов. Но многие из нас – посмертно. Пожалуй, я бы поменялся с адмиралом местами. У него были люди, которые его ждали, а меня не ждал никто. Но он погиб, а я выжил. Сломанная нога и удар по голове, экая ерунда – там, где погибли тысячи. Пилоты, наводчики, десантники… Почти весь полк розенриттеров полёг там, на «Брюнгильде».
Пока я разговаривал со вдовой, младшей сестрой и дочерьми адмирала, у меня, кажется, хватало выдержки. Но долго засиживаться там я не смог. Чувствовал, что могу начать нести такое, что подпадает под оскорбление величества и антигосударственную пропаганду. Насколько отношение к таким вещам поменялось в Новом Рейхе, я раньше как-то не интересовался, самому мне было решительно по… ну, практически, по пояс, но подставлять хозяев не хотелось. Хотя, раз уж само их существование не шло в разрез с правилами нового государства, видимо, поменялось здесь многое. Но мне было всё равно. Рейх больше не был моей страной. Союз пал. Изерлон по мирному договору должен был отойти к империи в обмен на автономию Баалат. Во всей Вселенной не осталось места, которое я мог бы считать своим домом. Ну и чёрт с ним. Я пью.
Голова уже болит. Пить мне нельзя. Впрочем, об этом я уже говорил. Даже не хочется представлять, что со мной будет твориться завтра. Я не пью ни за своё здоровье, ни за упокой умерших. Пью, чтобы забыть, пусть на несколько часов, прошлое и не думать о будущем. Это слабость. Наплевать. Я больше не воин, мне не зазорно её проявлять. Теперь неважно, что приличествует офицеру, имперскому или республиканскому, всё едино. Человек, которому я служил, больше не нуждается ни в чьей службе, а я болтаюсь посреди жизни как… пробка в проруби. Мне ничего не хочется. Разве что выпить.
Гостиница, всё-таки, первый класс. Даже свой собственный врач у них есть. Когда утром обнаружили, что мне совсем нехорошо, вызвали его. Этого я ещё не помню. Ну и слава богам. Было бы что хорошее… До вечера я валялся в постели, приходя к выводу, что пить мне пока слишком вредно. Очень глубокомысленное заключение, наглядно свидетельствующее об умственных способностях лейтенант-коммандера Бернарда фон Шнайдера. Впрочем, это ещё ладно. Хорошо хоть, никто меня во вчерашнем моём состоянии не видел. Даже то немногое, что запомнил, вспоминать противно. Размазня, а не офицер. Впрочем, пожалуй, уже бывший.
Как быть дальше, когда кончится выданное после госпиталя денежное пособие, я пока не решил. Возможно, вернусь на Хайнессен. Во всяком случае, в Рейхе мне совершенно не хочется оставаться. Или, может, на Феззан? А чем заниматься? Сейчас и без меня будет огромное количество демобилизованных, ищущих работу. Что, кстати, я умею? Читать компьютерные карты космического пространства. Стрелять умею вполне прилично, рукопашный бой в пределах обязательного курса училища… правда, с моим нынешним здоровьем боец из меня неважный. В астронавигации разбираюсь до некоторой степени. Такого народу сейчас будет вагон и маленькая тележка.
Около половины десятого вечера, подчиняясь непонятному импульсу, я включил коммуникатор и заказал билет до Феззана. И увидел, что на стандартных пассажирских рейсах билетов нет. А дополнительные и частные суда продают билеты по цене почти вдвое выше обычной. Интересно, с чего это столько народу вдруг рвануло на Феззан? Обрадовались возвращению кайзера из похода? Где здесь у нас лента новостей? А то весь день пялился в потолок и в шторы на окне, даже читать что-нибудь легковесно-развлекательное не хотелось.
Хорошо, что я и так лежал. Новости впечатляли.
Прошлой ночью умер кайзер всея Галактики Райнхард фон Лоэнграмм. Военный министр убит терраистами. Объявлен общеимперский траур.
Охренеть.
***
На кораблях, идущих к Феззану, были введены усиленные меры безопасности. Тем военным, кто не находился непосредственно в охране или команде корабля, приказывали сдать оружие до конца рейса и предупреждали, что, возможно, запретят носить его на планете. И, естественно, у всех, кто имел оружие при себе, усиленно проверяли документы. В конце концов, на Феззане находилась сейчас вдова Райнхарда – Хильдегарда, кайзерин и регент при малолетнем кайзере Александре, глава правительства Вольфганг Миттермайер «и другие официальные лица», практически вся верхушка Нового Рейха. Если терраистов не добили до конца (хотя в новостях утром сказали, что среди убитых найден епископ де Вилье), то правительство и генштаб – весьма заманчивая мишень для уцелевших.
У меня оружия не было. Привык на Изерлоне не таскать его при себе в мирной обстановке. Хотя тут, конечно, бабушка надвое сказала. Такая привычка офицеров Союза не раз выходила им боком. Вспомнить хотя бы, как Машенго получил на Хайнессене дубиной по голове – защищая Фредерику от терраистов в рукопашной. Был бы у него бластер – перестрелял бы их на месте. А тогда ещё повезло, что жив остался. Луис Машенго погиб во время штурма «Брюнгильды»; Поплан сказал мне, что он закрыл собой Юлиана от вражеского залпа. Проклятье! Почему умирают именно такие люди? Адмирал Меркатц, Ян Вэнли, Иван Конев, Патричев, Машенго, Шёнкопф... Какой-то очень неприятный у нас мир… Неудивительно, что терраисты хотят его раздолбать к чёртовой бабушке. А ведь эта долбанная осада Изерлона только чудом, да ещё сверхъестественной храбростью розенриттеров не закончилась нашей общей гибелью. Очень уж неравное было соотношение сил. Боюсь, даже покойный адмирал Ян не сумел бы в такой ситуации выкрутиться, если бы штурмовая группа погибла в полёте или на вражеском флагмане…
Но зато без оружия меня пустили на корабль сразу. Шутник, комендант госпиталя на Хайнессене, выдал мне документы, в которых чёрным по белому значилось: «Лейтенант-коммандер Бернард фон Шнайдер». А форму я по привычке носил старую. И во время службы в Рейхе носил, и на Изерлоне, и в «шервудском флоте» и опять на Изерлоне. А моё имя, к счастью, могло сказать что-то лишь достаточно любопытному человеку. Будь я так же знаменит, как Вальтер фон Шёнкопф, например, немецкое имя мне бы не помогло. А так большинство людей принимало меня за одного из множества демобилизованных офицеров Рейха. Нацепить, что ли, какой-нибудь значок с цветами республики? Правда, к чёрной форме он не подойдёт, по-моему. И вообще, всё хорошо было во флоте адмирала Яна, кроме их кошмарной формы. Адмирал был того же мнения.
Соседом моим по каюте оказался какой-то работник дворцовых служб, летавший в столицу Старого Рейха к семье и по этой причине пропустивший самые интересные события последних недель. Постоянно он работал теперь на Феззане, и через пару месяцев, если всё более-менее успокоится, да и цены на билеты упадут, планировал перевезти своих домашних туда. Сначала он порывался меня расспрашивать о моих военных приключениях, но сравнительно быстро до него дошло, что я не в настроении о них рассказывать. Он отстал, а я вынул из чемодана электронную книгу и улёгся на кровать.
Кое-что из имевшегося в блоке памяти книги нелегко было бы найти в широком доступе. Я сохранил некоторые заметки и тексты приказов адмирала Меркатца, самые ранние – с тех времён, как поступил к нему адъютантом. Ещё при императоре Фридрихе. Да и после того, хотя записывал адмирал мало. Слишком насыщенной у нас была жизнь с тех пор, как началась гражданская война в Рейхе, да и в последующие годы она скучнее не стала. И не о всём можно было говорить, то и дело ожидая либо гибели в бою, либо плена. Мало ли кому эти записи в руки попадут. Теперь-то уже, похоже, без разницы. Сейчас уцелевшие столько мемуаров понапишут… Вот только мёртвым уже ничего не написать, не сказать и не сделать.
Перед спуском на космолифте я попытался отыскать в базе данных сведения о Юлиане и обнаружил, что он уже отбыл на Хайнессен, в автономию Баалат, полученную по условиям мирного договора. Похоже, воспитанник адмирала Яна собирался-таки осуществить мечту своего воспитателя: получить образование и сделаться историком, чтобы рассказать потомкам о событиях нашей эпохи. Ну, он парень умный, наверное, сможет. У меня-то для большей части этих событий слова находятся обычно довольно крепкие, но слишком мало приличествующие научному труду. Впрочем, раз знакомое мне приличное общество в лице Юлиана и Катерозе отбыло с Феззана, поищем общества неприличного…
О Поплане мне удалось узнать, что он где-то здесь, в столице, но и только. Должно быть, герой Изерлона пользовался наиболее приятной частью славы – успехом у женщин. Рассудив, видимо, что раз главнокомандующий подал в отставку, то можно расслабиться. Впрочем, в этих делах военная дисциплина его и раньше не особенно стесняла.
Кроме Поплана я знал здесь только одного человека, да и то не факт, что он сейчас на планете. Так что я отзвонился по номеру, который принадлежал Борису Коневу, наткнулся там на автоответчик и оставил сообщение, что нахожусь в гостинице на окраине столицы. Из-за огромного наплыва людей, которые прибыли на траурные мероприятия и торжество, связанное с провозглашением нового кайзера, найти место ближе к центру оказалось совершенно невозможно. Хорошо ещё, что не пришлось болтаться в орбитальном порту над планетой.
***
Конев появился поздно вечером. Сообщения не прислал, ввалился в номер уже изрядно навеселе. Интересно, что он праздновал? И где? По всей империи официальный траур… Он ещё и меня вознамерился куда-то с собой тащить.
- Ты помнишь анекдот про розенриттера, пившего с русскими пилотами? – поинтересовался я. – У меня не только нога хромает, у меня ещё травма головы, вообще-то. И я уже успел проверить на опыте, что алкоголь для моего состояния – это нездорово.
- Будешь пить в меру. Если хочешь, можешь не пить вообще. Погоди-ка…
Конев схватился за коммуникатор, что-то невнятно пробормотал туда. Я решил не вслушиваться. От той информации, которой зачастую оперировал феззанец, лучше держаться подальше, если не занимаешься политикой или военными делами. А я твёрдо решил держаться и от того, и от другого подальше. Интересно, как он умудряется работать в состоянии опьянения?
- А то, видишь, Юлиан уехал, - пожаловался Конев, когда мы спускались на лифте. Хоть и третий этаж, а с моей ногой самое неприятное как раз – идти вниз по лестнице. – Поплан где-то здесь, звонит время от времени, причём, то и дело среди ночи и говорит придушенным голосом, словно боится кого-то разбудить. Ну, пусть развлекается… А тут, знаешь, такое интересные вещи повсплывали по ходу дела.
- Сказал бы я, что обычно в политике всплывает… - что-то неважное для дружеских посиделок у меня настроение. Выпить, что ли, в самом деле? Чуть-чуть, разумеется…
Может, я и дурак, но уж не настолько. Не требуется быть гением, чтобы сообразить, что Конев потащил меня в этот ресторан не просто так. На первом этаже гостиницы был не хуже, и не пришлось бы стоять в пробках. Кто-то мне объяснял (не сам ли Борис?), что пробки в крупных городах – аналог тропического тайфуна на планетах с неустойчивым климатом. Точному предсказанию не поддаются: слишком много факторов, к тому же нестабильных, никакая вычислительная система не справится. На Феззане и раньше-то такое было не редкостью, а сейчас, когда на поминальные и коронационные торжества кто только не налетел со всей Галактики…
- Видишь вон ту даму, в углу? – поинтересовался Конев.
Вижу, естественно. С огненными, совершенно жгучими волосами. Одним взглядом валит наповал, надо полагать. Однако сейчас смотрит в стол перед собой, и вид у неё какой-то, резко дисгармонирующий с общим ощущением сногсшибательной красоты. То ли чем-то угнетена, то ли даже напугана… Или чувствует себя неважно? Зачем тогда здесь сидит, в ресторане, да ещё ночью? На столе-то салат и бокал сока, ради такого вряд ли стоит из номера спускаться.
- Вижу, - сказал я с заметно большим энтузиазмом, чем поддерживал разговор минуту назад. И то сказать, при виде такой женщины энтузиазм из мужской половины человечества не проснулся бы разве что у покойника. Феззанец тихо рассмеялся.
- Ага, ожил всё-таки. Ну уж извини, я первый её заметил.
- Неспортивно…
- Да? – Конев достал монету. – Как насчёт равных шансов?
Насчёт равных – это ещё куда ни шло…
- Цифра.
- Кайзер, - феззанец подкинул монету, поймал, открыл ладонь. – Извини, Бернард…
Ну и хрен с тобой. Я заказал ещё бокал пива, а Конев направился к столику дамы, оставив монету на столе. Я поднял её. Тьфу, зараза! Это был имперский талер времён гражданской войны. На одной стороне монеты этого номинала – покойный Фридрих, на другой – только что коронованный Эрвин Йозеф. Нумизматическая редкость уже, между прочим, по причине малого размера серии и последующей инфляции.
Вот паразит!
Мои недобрые чувства были с лихвой удовлетворены: феззанец разговаривал с красавицей недолго и быстро отвалил обратно. Похоже, Конева отшили. Надо же… Никогда не понимал, что женщины находят в Поплане, но вот вокруг феззанца они, по-моему, должны были падать и сами в штабеля укладываться. Здоровенный, красивый, обаятельный. Совершенно невозможно, между прочим, на него сердиться, за фокусы вроде того, с монетой, в том числе.
Огорчённым он, кстати, не выглядел. Наоборот – такое впечатление, что не отказ получил, а только что о свидании договорился. Только по лицу его собеседницы на это было непохоже.
- Что ты так сияешь? – наконец не выдержал я. – И мне дорогу перешёл, и сам обломался. Ни себе, ни людям…
- Ты знаешь, кто это? – поинтересовался Конев.
- Нет. А ещё я не знаю, почему вы, феззанцы, всё время отвечаете вопросом на вопрос.
- А что, это запрещено? – он расхохотался так заразительно, что и я невольно расплылся до ушей. – Это, господин лейтенант-коммандер, между прочим, широко известная в некоторых узких кругах персона.
- Я совсем недавно входил во многие узкие круги, и мне ничего такого неизвестно.
- Думаю, что даже ты про неё слышал. Только не помнишь, что это именно она и есть.
Вот это, кстати, может быть. С памятью на лица у меня неважно. Когда только устроился адъютантом, старался портреты с подписями всех высших лиц адмиралтейства держать перед глазами и постоянно учил, кого и как зовут.
- Пойдём, прогуляемся, - вместо продолжения сказал Конев. Это довольно логично: можно представить, что помещения общественных зданий прослушиваются, пусть даже не все. А вот все улицы и парки столицы – вряд ли.
- Ну так что за поразительную новость ты мне хочешь сообщить? Кто эта таинственная незнакомка?
- Это, чтоб ты знал, Доминик Сен-Пьер. Любовница и ближайшая сподвижница Рубинского. Последнее, что я о ней слышал – что люди покойного Оберштайна арестовали её во время беспорядков на Хайнессене. А теперь она здесь и на свободе. Интересно?
Интересно. Но больше я в такие дела лезть решительно не желаю. Если у Конева информационная жажда может усиливать либидо, то у меня эти явления расположены в перпендикулярных плоскостях. Смешивать два эти ремесла есть тьма охотников, я не из их числа…
- Знаешь что, Борис? Это поле деятельности я охотно оставляю тебе.
***
Оказалось, что нет худа без добра. Вообще говоря, когда майор Северр, начальник участка, поморщился, услышав о моём военном прошлом, я принял выражение его лица за знак отказа.
- Вы там двинутые через одного, извини, Бернард. А ну как пристрелишь кого-нибудь? Это военной полиции хорошо, они под личной юрисдикцией кайзера ходят, плевать им на уголовно-исполнительный кодекс. А нам за любое нарушение всыплют по первое число.
Впрочем, это он сказал уже потом, когда я оформлял документы в отдел. Потому что вслед за сообщением о службе во флоте я добавил, что работал в штабе и имел дело с базами данных. Глаза Филиппа Северра тут же разгорелись. А я начал смутно ощущать, что влип. Во что именно и до какой степени, я ещё не до конца представлял.
Мне выдали удостоверение, бластер (тут же попросив вытащить из него батарею, поставить на предохранитель и убрать в стол) и посадили за терминал участка - обрабатывать протоколы. Протоколы впечатляли.
"Труп со следами наркотического опьянения лежит в комнате, вытянув руки вдоль соответствующих коленей (я не выдержал и зачитал вслух). Фото- и видеосъёмка прилагаются. Жена трупа, гражданка Лэйси, находилась в нетрезвом виде и препятствовала производству осмотра, обзывая лицо, прозводящее осмотр, мудаком, козлом и говном...".
Сослуживцы по отделу ругались по коммуникаторам, скидывали в мой компьютер неряшливо оформленные протоколы, сообщали друг друг новые сведения о неизвестных мне грабителях, ворах и насильниках, били задержанных по морде, спали на поставленных вплотную друг к другу креслах, куда-то исчезали, то просто так, то прихватив с собой бластер - и я понемногу увязал во всём этом. Я ещё толком не понимал, что и где происходит, но уже чувствовал всей кожей всю ту грязь и жестокость, в которую приходится окунаться полицейским любой планеты и государства в Галактике. Как они выдерживают, интересно? Мне казалось, что на месте любого детектива участка я за месяц озверел бы до полной потери человеческого облика. Особенно после того, как съездил с ними на извлечение трупов - жертв убийцы, числившегося в розыске ещё со времён независимости Феззана и задержанного несколько дней назад.
Этот обормот не придумал ничего лучшего, чем вернуться на Феззан, видимо, полагая, что его уже не ищут. Филипп Северр со своими ребятами взял его в гостинице на второй день после прибытия. А ещё через два дня - расколол по полной. Мы выезжали за город, искать места, где он зарыл своих жертв. Четыре человека. Ещё двое - в городской черте, спрятаны в старых развалинах. Естественно, за несколько лет от трупов осталось... понятно что. Но для генетической экспертизы достаточно.
Когда мы вернулись в участок, Северр покачал головой, заверил составленный мной протокол и сказал:
- Ох, мать его за ногу... Рихард, сходи за виски.
Мне тоже категорически не хотелось оставаться в трезвом виде после составления протокола. Не был никакой возможности. Тогда-то я и понял, почему полицейские пьют не меньше военных, а то и больше.
***
Почти все уехали в оцепление, в кабинете сидели только я и Рихард. На самом деле его звали Райнхард Клосс, но раньше сослуживцы над этим непрерывно прикалывались, даже Кайзером называли. Пока не достали вконец. Тогда один из детективов получил по морде, а Райнхард - десять суток гауптвахты и выговор в приказе. Но с тех пор его называли Рихардом, опасаясь за целостность физиономии.
Я писал сводную докладную записку о происшествиях на участке за месяц, Рихард прокручивал съёмку места какого-то убийства, видимо, пытался что-то высмотреть или сообразить по этому поводу. Сводка нехорошо впечатляла. Можно было подумать, что территория участка населена преимущественно грабителями, ворами и проститутками.
- Откуда их столько берётся? - пробормотал я себе под нос. Рихард погасил свой терминал, встал из кресла и заглянул мне через плечо.
- Да у нас-то ещё терпимо, - сказал он. - Вот за грузовой линией участок, так там вообще... А что ты хочешь? Четыре года назад в столице жило девятнадцать миллионов, а сейчас только по официальным данным почти двадцать четыре. Это же теперь не только Феззана, а всего Рейха столица... И не все сюда едут честным трудом заниматься. Если бы на нашем участке было не шестнадцать, а сто шестнадцать детективов, мы бы может и успевали справляться с работой. А может и нет.
- А как тут... - я вообще хотел спросить, как здесь было с преступностью до вторжения. Но запиликал внешний коммуникатор. Рихард наклонился и нажал клавишу.
- Кто тут есть?
- Клосс и Шнайдер. Остальные уехали.
- На 3-й Летней труп с ножевыми. Восемьдесят шестой дом, во дворе.
Рихард прошипел что-то непечатное и выключил коммуникатор.
- Поехали, - сказал он. - Сам видишь, больше некому. Заодно и на земле побываешь. Бластер возьми. Хреновое место. Там по соседству в прошлом году тоже убийство было, и Минского на этой же улице подрезали в начале года здорово, больше двух месяцев в госпитале пролежал.
Я выдвинул ящик стола и в первый раз за месяц достал оттуда оружие.
- Какого хрена он вообще сюда сунулся? - Рихард ещё раз посмотрел на мужчину средних лет, лежащего в луже собственной крови. Я стоял рядом с врачом, явившимся на вызов, и ждал, пока он выдаст справку о смерти. - В такой одежде по трущобам шастать...
Одет покойник был действительно очень неплохо. Одежда гражданская, но что-то в ней официальное. Телосложение довольно крепкое.
- Где там эксперт? - поинтересовался Рихард.
Я пожал плечами.
- Да звонил я ему. В пробке стоит.
Рихард нагнулся, стараясь не прикасаться к трупу, и внимательно посмотрел то ли на одежду, то ли на какую-то из ран.
- Доктор, у вас что-нибудь типа щипцов или крючка есть? Не обязательно стерильные.
- Есть. Только быстрее, нам ехать надо.
- Мигом.
Рихард отвернул куском проволоки клапан кармана и вытащил золотистый кусок пластика. Тот, правда, тоже был весь в крови, прочитать на поверхности вряд ли что-то удастся. Но срез с контактами вроде цел. Я приставил контакты к планшетке и показал Рихарду экран. Тот произнёс то же, что мне самому первым делом пришло в голову. И даже почти теми же самыми словами.
Альбрехт фон Доннер, сотрудник дворцовых служб, сорок шесть лет.
- И на нашем участке, мать их... Давай, Бернард, вызывай военную полицию.
***
Вертолёт свалился с неба на пустырь за соседним домом. А через минуту из-за угла появился какой-то тип в полковничьих погонах в сопровождении шести солдат и двух офицеров рангом пониже. Повылезавшие было во двор зеваки куда-то моментально расточились, только одного Рихард успел прижать к стене и продолжал расспрашивать, предоставив общение с военной полицией мне. Раз уж наше начальство всё равно задерживалось.
Меня при виде новоприбывших слегка передёрнуло. Единственный раз я близко общался с военной полицией ещё в Старом Рейхе, до гражданской войны, и это был малоприятный опыт. Если бы не вмешательство адмирала Меркатца, вряд ли мне пришлось бы этим опытом хвалиться сейчас.
Увидев труп, полковник шевельнул губами, видимо, тоже выругавшись про себя. Надо же, и военной полиции ничто человеческое не чуждо. Тем более, что вести-то это дело, скорее всего, им.
- Кто обнаружил тело?
Между прочим, хорошо что одним трупом пока обошлось...
- Старушка местная. Ей плохо стало, скорая увезла. Вот данные на неё, - я показал планшетку. - В районную кардиологию, по-моему... Так, ага. Они уже там.
- А ваши данные?
- Детектив фон Шнайдер, детектив Клосс. Пожалуйста, - я достал синюю карту удостоверения. Полковник сделал нетерпеливый жест - уберите, мол.
- Кто обнаружил, что это наш человек?
"Наш" - это, надо полагать, "человек кайзера". В смысле, кайзерин, кайзеру-то ещё и года нет. Или вообще - имперский служащий. Вряд ли покойник в военной полиции работал, разве что неофициально.
- Детектив Клосс. Рихард, ты с ним закончил?
- Угу, - Рихард подошёл, недружелюбно глядя на полковника. - Да чушь всякую нёс. Он пьяный.
- Кого допрашивали? - повернулся к нему полковник.
- Опрашивал. Живёт тут один, в молодости за поножовщину сидел, сейчас просто пьёт по тихому. Да не он это...
Последнюю фразу полковник проигнорировал - только кивнул стоящему рядом лейтенанту, и тот с двумя солдатами тут же бросился вслед за пьяным. Пьяный едва успел войти в подъезд, как его вытащили обратно и тут же увели за угол, к вертолёту.
На мостовой зашуршали шины, оставшиеся солдаты взяли было бластеры наизготовку, но тут же опустили. С одной стороны улицы одновременно вынырнули две машины с полицейской раскраской, с другой - ещё три чёрных и длинных, явно относящихся к дворцовому хозяйству.
Остановились они одновременно, не слишком приближаясь друг к другу. Из головной полицейской машины появились Северр и полковник в форме феззанской полиции, которого я раньше не видел. Вид у них был... ну, понятно, какой может быть в подобной ситуации вид. Они-то к верховному начальству куда ближе и на их головы всё это свалится непосредственно.
Из чёрных машин появились солдаты охраны, а потом из центральной машины вышел мужчина в чёрной форме и с адмиральскими погонами. Я отдал планшетку Рихарду, чтобы тот доложил начальству, а сам отступил на шаг в сторону, разглядывая новоприбывших. Адмирал тем временем приоткрыл дверь пошире и подал руку выходящей следом женщине - светловолосой, в чёрной траурной вуали и чёрном платье.
Чёрт, да это же сам Ульрих Кесслер, начальник военной полиции всего Рейха! А вот кто эта дама? Мне казалось, что я раньше видел то ли её, то ли кого-то сильно на неё похожего. Но с моей памятью на лица это, конечно... Очень красивая женщина, даже под вуалью заметно. Жена убитого, может? Только как она успела в траур одеться? И зачем её сюда привезли? Но если её сам Кесслер сюда привёз, значит покойный был очень большим человеком... Впрочем, у меня возникло чувство, что я чего-то не понимаю и думаю ерунду. Кажется, всё совсем не так. А вот как?
Рядом появился Минский, приехавший вместе с шефом. Я показал ему глазами на даму, направляющуюся в сопровождении Кесслера к месту убийства. Руками в присутствии многочисленной и нервной охраны размахивать явно не стоило.
- Не знаешь, кто это? Я её где-то видел, кажется...
- Бернард, ну ты даёшь! - шёпотом ответил Минский. - Ты на каком свете жил последние пятнадцать лет? Это же кронпринцесса фон Грюнвальд!
Мда. Кажется, в последнем сражении за Изерлон меня слишком сильно шарахнуло по голове...
- Бернард, подойди. Посмотри внимательнее, пока эксперты динамограмму не составили. Да и составят ли ещё, вы тут, небось, затоптали всё, - майор указал на труп.
- Ну, извини, - Рихард развёл руками. - Двор, сам видишь, невелик. А тут и мы с Бернардом, и медики, и посторонние.
- Ладно, не лезь... Господин полковник, - кивок в сторону представителя военной полиции, - полагает, что этого... фон Доннера убил человек, обученный военными. Ты, вроде, тоже служил, хочется твоё мнение услышать.
Вообще говоря... Я присмотрелся к ранам, потом вспомнил манекен для отработки приёмов ножевого боя, непроизвольно сделал движение правой ладонью.
- Вообще, да, похоже. Стандартная связка против бездоспешного противника: порез по руке, порез по шее и укол в туловище. Нож, правда, не военный, хотя и острый, хороший. Если бы военный, с алмазным напылением, он бы ему кисть отхватил точно, по запястье, а, может, и голову.
Госпожу фон Грюнвальд, как раз подошедшую поближе, кажется, неприятно впечатлило объяснение. Во всяком случае, адмирал Кесслер наклонился к ней и сказал что-то вряд ли особенно осмысленное, но успокаивающее. Она тоже что-то негромко ответила, я расслышал "бедный Альбрехт"... Кажется, человек из её свиты.
Интересно... А ведь я, кажется, видел Аннерозе фон Грюнвальд несколько лет назад, ещё до войны, когда бывал с адмиралом при дворе кайзера Фридриха. Точно, видел. Правда, я тогда молодой был, глупый, меня совсем другой тип женщин привлекал. Впрочем, она и тогда впечатляла. Фридриха я не одобряю, но понимаю...
- В общем, так, - сказал майор Северр. - Рихард, останься. Бернард, вернись в отдел, подними все данные по ножевым за последние три месяца. Особенно по этой улице.
Кесслер кому-то кивнул. Один из охранников шагнул вперёд. Чёрная форма без знаков различия, облегчённое защитное снаряжение...
- Лейтенант-коммандер фон Бирхофф поедет с вами, - шеф военной полиции кивнул мне. - Предоставьте ему сведения по аналогичным преступлениям и по криминальной обстановке в районе.
- Слушаюсь.
Вот, кажется, и начинается, положенный по обстановке геморрой.
Уходя, я оглянулся. Главным образом, на графиню... то есть, уже кронпринцессу фон Грюнвальд. Она стояла над трупом своего слуги и молчала.
***
Последующие дни слились в непрерывную круговерть появляющихся и исчезающих людей, мерцающих экранов, звонков, торопливых переговоров и кратких перерывов на сон и еду.
- Задержан за вооружённое ограбление...
- Ранее судимый...
- Бернард, сводку по тяжким телесным!..
- Сменитесь в четыре утра, приказ полковника...
- Бернард, где Рихард?
- Откуда я знаю? Уехал утром.
- Да он уже шесть лет в розыске!
- Начальство умнее, вот ему и звони!
- Да Филипп с утра у полковника на совещании!
- Что с нами будет за это...
- Да я имел... в виду ваше долбанное казино! Где охранник, который пятого дежурил?!
- Военники прислали группу усиления! Кому нужна?
- Я с ними на притон поеду. Бернард, придумай и напиши обоснование, пока я вернусь... Там, кажется, Таймера видели.
Мелькал майор Северр, с красными глазами, а на второй день у него добавился пластырь на левой щеке...
- Вы что, группу захвата не могли дождаться, каскадёры хреновы?! Вы смерти моей хотите?
- Так взяли же, господин майор!
- Ты ещё добавь "без потерь"! Если бы тебя убили, знаешь что бы я с тобой сделал?
- А что?
- А.. У.. Уйди с глаз моих, пока цел! Шнайдер, где сводка по тяжким телесным?
- Да я ещё вчера её скинул...
- Не умничай, файл назови!
Кого-то тряс Рихард...
- На меня смотреть! - хлёст ладонью наотмашь. Вроде бы несильный, но голова задержанного дёргается так, что кажется - вот-вот оторвётся...
- Вы что?! Совсем уже?
- Это ты совсем! Ты, я вижу, не понял до сих пор, чем дело пахнет? Я сейчас три цифры наберу - ноль десять, знаешь такой код? - и ты, мой дорогой, покатишься прямо в военную полицию! Там с тобой по-другому поговорят! Вы, мудаки, человека из свиты кайзера замочили!
- Райнхард, да я... - Хлоп! Голова дёргается в обратную сторону...
- Для тебя, паразит, детектив Клосс! Вот людям Кесслера и расскажешь всё, что знаешь. И будешь очень жалеть, что знаешь так мало! Слушай, а может ты терраист недобитый?..
- Да постой... постойте... не было меня там вообще, и никого из наших не было! Мы в тот день за линией были!
Выясняется, что задержанный, освободившись три месяца назад из тюрьмы, успел с подельниками совершить два гоп-стопа и четыре квартирных кражи... А теперь очень желает получить за них новый срок, лишь бы не отправляться в изолятор военной полиции.
Нет худа без добра. И наш участок, и все соседние, конечно, подняли на дыбы, зато средств усиления добавили - как раз по линии военной полиции. Насколько я представлял, до сих пор на убийцу фон Доннера не вышли, зато попутно замели кучу местного жулья. Да и на обычное задержание ездить в компании отделения солдат из штурм-бригады как-то спокойнее, чем просто вдвоём с напарником. А то нашу группу захвата хрен дождёшься обычно, она одна на несколько участков...
- Шнайдер! Тут к тебе из военной полиции! Пойдёшь в район с ним на пару! В штатском.
***
Детективы обычно ходят в штатском. Исключения – какие-нибудь официальные мероприятия и визиты к высокому начальству, от чего меня пока что боги берегли. Но большую часть предшествующей жизни я ходил в форме, сплошь и рядом – даже в увольнение. Когда служил на окраине Рейха, на приличный костюм просто не было денег, а к тому времени, как перешёл в штаб адмирала Меркатца, уже и сам привык. Теперь приходилось отвыкать.
- Выправка – чёрт с ней, - сказал Клосс несколько дней назад, критически на меня посмотрев, - Сейчас демобилизованных дохрена. Вот оружие надо носить так, чтобы его не было заметно со стороны. В некоторых местах, просто засветив ствол, сразу становишься мишенью. Это тебе не армия.
- Флот, - проворчал я. «Армией» мы называли части планетарной обороны и, если хотели обидеть, десантников. Правда, для последнего нужно было здорово напиться. И желательно ещё иметь численное превосходство… Никогда не понимал людей, тоскующих по своей юности. Моя юность была глупа и жестока.
Военный полицейский, фон Бирхофф, которого отправили вместе со мной, выглядел в гражданском костюме куда более естественно. Видимо, чаще приходилось вращаться среди обычных людей. Куда он спрятал пистолет, я тоже не заметил. Моих лет – значит, начал служить ещё при Фридрихе.
От машины напарника я отказался. Судя по времени дня, у нас был приличный шанс застрять в пробке.
- Поедем на метро. Народу много, но зато хоть без остановок доберёмся.
Столпотворение действительно впечатляло. Как в корабельном коридоре во время внезапной боевой тревоги. Такое в училище особенно любили устраивать, во время учебных выходов.
Идти надо было к одному знакомому Клосса, который почему-то хотел на меня взглянуть глазами и по коммуникатору говорить отказался. Я этого толком не понимал, с моей точки зрения личная встреча представляла для информатора повышенный риск, но Рихард посоветовал снизойти. Сам он был срочно отправлен что-то там опять координировать с военной полицией, и пойти не мог. Двое других детективов, находившихся в отделе, были, по мнению Рихарда, в том районе засвечены, и идти им не стоило. Так что пошли мы с сотрудником военной полиции.
- Не вздумайте только его сразу хватать и тащить, - предупредил я по дороге. – А то Рихард за своего информатора мне голову оторвёт.
- Да что уж я, по-вашему… - случайный напарник поморщился и предложил. – Давай на ты. А то глупо, на следствии как на дипломатическом рауте. В должностях мы равны…
Я кивнул. На ты с сотрудником военной полиции – такого в моей жизни ещё не было… Впрочем, мало ли чего в моей жизни ещё не было… Ни постоянного жилья со времён приюта… разве что Изерлон таким считать?.. ни даже любви настоящей, кажется, не было. С Эльзой тогда нехорошо получилось… А, к чёрту. Но не удержался, спросил у полицейского:
- А ты женат?
- Был когда-то. Развёлся.
Мда.
- Глупо вышло, - сказал напарник. – У нас среди обычной шушары никаких контактов, связей и всего прочего нет. Мы по подпольщикам работали, терраистам, а это совсем другой профиль. Но начальство велело с вашего участка не уходить, пока не станет ясно, кто это…
Я кивнул опять. Начальство – оно начальство и есть. За редкими исключениями – неизбежное зло, вроде явлений неживой природы. Разве что с адмиралом у меня по-другому было, да на Изерлоне. У них всё не как у людей. А, может, наоборот, именно так как должно быть у людей, но почему-то редко бывает.
- Боюсь только, как бы информатор наш брыкаться не начал, - мы свернули в переулок. Карту района я вчера старательно учил по компьютеру, чтобы не тащить сюда планшетку казённого образца. Будем надеяться, ничего не перепутал.
- Авось не начнёт, - невесело сказал напарник.
Брыкаться рихардов знакомый не начал. Похоже, он недавно служил в армии, даже ходил в форменных ботинках. Крепкая фигура, спортивный костюм. Вряд ли парень в этом квартале честным трудом зарабатывает себе на жизнь. Слишком много таких типов я за свою короткую службу видел в полицейской базе данных. Впрочем, может, просто мимикрирует под окружающую обстановку. Обстановка, судя по нашим сводкам, здесь хреновая.
- Ножевые? Хороший нож, армейские приёмы… Может и такое быть. Фрэнка из нашего квартала подрезали в парадной, деньги увели, он не обращался ни в полицию, ни в больницу, так лечится. Пьёт, в основном. Но его-то слегка, больше для испугу. Можете с ним поговорить, он парень крепкий физически, но трусоват. Не обращался потому, что грабители напугали, а вы пугнёте, может, что и расскажет. Но вряд ли полезное.
- Но видеть-то он их мог?
- Да хрен его знает. У него там не парадная, а жопа натуральная, так темно. Мог и не разглядеть. Говорит, не разглядел, я к нему заглядывал. Но, может, и врёт…
С Фрэнком мы тоже поговорили. Я представил своего знакомого из военной полиции, раненый местный житель посерел лицом, но по-прежнему уверял, что никого не разглядел. Не разглядел даже, был ли там один человек или больше. Возможно, что и один, потому что, дескать, тот правой рукой нож держал, а левой фонариком в глаза светил. А дело было ночью, ну и…
Понятно. Я по возвращении пересказал всё это Рихарду, мизерную нашу информацию в компьютер забивать не стал, раз уж она неофициально получена, да и ценности особой не имела. Дело, как объяснил Рихард, житейское, любой детектив что-то да скрывает от начальства и коллег, держит исключительно в голове. Да и сведения кое-какие крутятся только из уст в уста, потому что через комм или сеть – себе дороже, да и другим беспокойство.
А я оказался крайним – и как бывшего военного, и как единственного детектива, пока что почти не занятого оперативной работой, майор назначил меня ответственным за «взаимодействие с военной полицией». То есть, с лейтенант-коммандером фон Бирхоффом, а при случае – и с чинами повыше. На третий день выяснилось, что меня вызывают, хорошо хоть вместе с Северром, ко двору. Должно быть, майору предстоит докладывать новости по делу, а также об общих успехах нашего участка в борьбе с преступностью, а мне – «взаимодействовать». Присутствие высочайших особ не планировалось, но для нашего ранга – шеф военной полиции по Феззану это «двадцать два», а Ульрих Кесслер, которого я первым делом увидел, входя в кабинет – пожалуй, что и сорок восемь. Большинство присутствующих было в штатском придворном, никого из них я не знал. Зато узнал кронпринцессу, Аннерозе фон Грюнвальд, которая пребывала где-то в стороне, вроде как на виду, но не на первом плане. Видимо, нам предлагалось считать, что сестры покойного кайзера и тёти нынешнего здесь нет. Похоже, всё ещё в трауре по брату. Впрочем, даже в чёрном и под вуалью она впечатляла. Во всяком случае, меня.
Нашёл о чём думать.
***
Майор докладывал что-то, а я глазел по сторонам. В конце концов, в новом дворцовом комплексе мне ещё бывать не приходилось. В Нойе Сан-Суси на Одине я бывал, вместе с покойным адмиралом. При этом воспоминании мой взгляд невольно обратился опять к госпоже фон Грюнвальд. Она отступила в тень колонны, и сделалась почти невидимой. Обидно.
Северр толкнул меня локтем.
- Как вы оцениваете результаты взаимодействия, детектив фон Шнайдер? – поинтересовался Кесслер. Можно подумать, у него от своих людей нет сведений…
- Результаты взаимодействия с военной полицией я оценивают положительно. Благодаря силовой поддержке нам удалось задержать значительное количество правонарушителей…
- Я имею в виду – по данному делу, - уточнил шеф военной полиции.
- Наличие дополнительных сотрудников облегчает нам оперативную работу.
- Понятно, - Кесслер больше не смотрел на меня. Ну и хвала богам. Всё-таки, у меня слишком невысокое положение, чтобы всерьёз заинтересовать Ульриха Кесслера, неважно, в положительном или отрицательном смысле. Адмирал стал что-то вещать моему начальству, а я опять отвлёкся. Синдром дефицита внимания? Последствия травмы? Отвлекающий фактор? Я поискал глазами кронпринцессу фон Грюнвальд, но не нашёл. Кажется, она вышла из кабинета. Обидно вдвойне.
Нашёл о чём думать. Подумал бы лучше о том, как побыстрее закрыть дело. Правда, толку от этих размышлений… У меня нет ни своих людей в здешних кварталах, ни серьёзных навыков оперативной работы. За полтора месяца это не приобретается. А чтение детективов в юности, во время училища или службы на периферии, вряд ли можно считать достойной заменой такому опыту.
Майор что-то отвечал, а я никак не мог сосредоточиться. Может, в самом деле показаться психологу или психотерапевту? На Феззане их не так чтобы много, но есть. Это в Рейхе нужно было совсем капитально съехать крышей, чтобы привлечь внимание окружающих. Либо быть слишком нормальным… Тоже хороший способ сойти за психа. Адмирал Ян бы точно сошёл, вместе с половиной своего штаба.
Лейтенант-коммандер фон Бирхофф сидел у себя в кабинете и просматривал на компьютере сводки, которые я ему оставил. Старательный детектив.
- Привет.
- Привет. Как там наше начальство?
- Я старался не вдаваться в подробности. Но вот у шефа такой вид, будто реку переплыл. Видимо, как оклемается, будет нам втык делать.
Бирхофф сочувственно кивнул, промотал окончание таблицы и закрыл файл.
- По-моему, глухо, - сказал он. – Если всех задержанных и судимых за ножевые проверять, провозимся как раз до Рагнарёка. Не того, который покойный кайзер объявил, а до настоящего. А ничего похожего нет.
- А хотя бы приблизительно?
- Лучше спроси кого-нибудь из своих, - хмыкнул он. – Они лучше разбираются. Да и людей здесь знают.
- Рихард? – я нажал кнопку коммуникатора. – Ты где сейчас?
- Я возвращаюсь. Кажется, наткнулся на что-то интересное. И, слушай, у меня нет времени, надо всё проверить… Я тебе сейчас дам адрес ещё одного человека, сходи к нему, хорошо?
- Один?
- Можешь взять с собой кого-нибудь. Лучше этого типа из военной полиции, чтобы наших не отрывать.
- Хорошо. Давай адрес. Что у него узнать?
Адаптировался лейтенант-коммандер фон Бирхофф быстро. Было чему позавидовать. Уже на второй раз, идя по району, он не просто глазел по сторонам, запоминая дома и улицы, а явно что-то про себя сопоставлял. Скорее всего, то, что видел, с тем, что прочитал в сводках отдела. Похоже, если бы он вдруг перешёл в наш отдел (хотя с чего бы сотруднику военной полиции это делать?), он стал бы для него куда более ценным приобретением, чем некто господин фон Шнайдер. Который мало того, что хромает на одну ногу и ни черта не соображает ушибленной головой, так ещё и занимается тем, что глазеет на женщин во время совещаний практически на высшем для полицейских уровне.
- Ральф, а ты с какой планеты родом? – поинтересовался я.
- С Фрейи.
И кто меня, спрашивается, за язык тянул?
Фрейя – моя родная планета. Получается, что фон Бирхофф – мой земляк. И раз он одних со мной лет, то биография вполне может не слишком отличаться от моей…
- Приют? – спросил я. Чего уж там. Если было что, всё равно уже напомнил.
Он кивнул.
- Аналогично, - я чиркнул взглядом по стайке подростков у метро. Без пяти минут наш контингент. А может даже без оговорок. «Дядя, огоньку не найдётся? А то так выпить хочется, что аж уколоться нечем».
На Фрейе вышла заварушка между двумя крупнейшими землевладельцами планеты, фон Хагенами и фон Роттерами. К тому моменту, когда имперский генерал-губернатор раскачался вмешаться, там уже шла натуральная война. Кто превратил в руины небольшое поместье фон Шнайдеров, я не знал тогда, да и потом не узнал. Люди фон Хагенов во время наступления? Свои, сторонники фон Роттеров, во время контратаки? Имперские десантники, брошенные на подавление беспорядков? Какая, в конце концов, разница? Я даже не стал спрашивать, что случилось с поместьем фон Бирхоффов.
Как меня подобрали имперские солдаты, я не помнил. После этого было ещё несколько столкновений. Согласно протоколу, который уже много лет спустя раздобыл адмирал Меркатц, меня нашли в нескольких километрах от поместья. Какой-то солдат, почти надвое перерезанный лучом бластера, закрыл меня своим телом. А, может, просто случайно оказался на линии огня. Пятилетнему ребёнку, тем более, смертельно перепуганному, мудрено помнить подробности. Я до сих пор не уверен, что отдельные образы, воскресающие в моей памяти или в ночных кошмарах – это моя действительная память, а не последствия чьих-то рассказов.
***
- Ты, что, и у Фрэнка побывал? – поинтересовался Рихард, когда я вернулся в участок.
- Ну да, тогда же, когда к Кайрину на встречу ходил. Он сказал, что Фрэнка порезали, я и заглянул.
- Ну ты, блин, даёшь! В один день двух моих людей перед военной полицией засветил! Ты уж тогда как-нибудь намекни поделикатнее этому… фон Бирхоффу… чтобы насчёт них не трепался где попало.
- Да он не будет, я думаю. Он нормальный мужик.
- Ну, смотри, - Рихард вывел себе на монитор какие-то старые протоколы, стал просматривать. Не оборачиваясь, продолжил, - Но всё-таки скажи ему. Лучше, если это не будет где попало в базах данных болтаться.
- Ладно, - я вышел из комнаты и спустился вниз. Рихард оставался на дежурстве, а я решил прогуляться до Лилового Парка – скорее, небольшого сквера со странными, на какой-то периферийной планете выращенными, цветами на клумбах. И не успел отойти от участка, как ожил коммуникатор. Я посмотрел на определитель и офигел. Номер этот мне дал Борис Конев, но звонить я по нему не собирался, просто записал на всякий случай.
- Ну, что прислужник тиранического режима? – расхохотался голос в наушнике. – Ты чем сейчас занят?
- Да, в общем-то ничем. Гуляю после работы.
- Скучно живёшь, Бернард! А как же вино и прекрасные дамы?
- Ты знаешь, Оливер, сколько пьют прислужники тиранического режима? Особенно те, кто работает в уголовной полиции. И не вино, а виски или ром.
- В самый раз! Ты где сейчас?
- Пошёл к Лиловому Парку. Это…
- Да я сейчас по карте посмотрю. Мы с Борисом за тобой заедем. Не скомпрометируем?
- Скомпрометируете. Только учтите, что там остановка неудобная, от центра двойной поворот. Я лучше к остановке напротив тогда выйду.
Вот же неугомонный тип! Интересно, на какие шиши он до сих пор гуляет на Феззане? Или они с Борисом какие-то дела крутят? Ну, нет, нафиг-нафиг этот график, как говорил наш преподаватель по алгебре. Я в такие дела больше не вмешиваюсь. Выпить – это пожалуйста, хоть и вредно, а в политику больше ни ногой. Это куда вреднее для здоровья.
Едва отключился Поплан, как на связь вышел Рихард.
- Бернард, ты где?
- Во дворе пока ещё. А что? – у меня возникло несладкое предчувствие, что гулянка сорвётся.
- Слушай, съезди к Фрэнку ещё раз, я не могу сейчас из кабинета уйти. Он что-то коммуникатор отключил, так ты скажи ему на словах, что он мне понадобится на днях. А там можешь быть свободен.
Пфф… Туда, потом сюда, это минимум час коту под хвост. Тяжёл ты, значок полицейского. Сверху сбегал фон Бирхофф; увидев мою озадаченную физиономию, он остановился.
- Случилось что-нибудь?
- Да ничего особенного. Меня тут послали к этому, которого порезали в парадной…
- Ага… И после работы? – он понимающе кивнул. – Так давай я к нему заеду, мне как раз по пути. Меня он тоже уже видел. Или это секретно?
- Да нет, какие там секреты. Ты только не вноси его никуда (Бирхофф понимающе кивнул). Просто скажи, чтобы комм не отключал, он на днях Рихарду… ну, Райнхарду Клоссу будет нужен. Если действительно несложно…
- Да ерунда, - Бирхофф на прощание пожал мне руку, прыгнул в своё миниавто и рванул с места.
В ушах уже временами звенело. Поплан в очередной раз предлагал поехать к прекрасным дамам. Но ни у меня, ни у Бориса настроения не было. Я уже просто ничего не хотел, кроме как ещё немного выпить, а Борис, кажется, имел какие-то свои виды на остаток ночи.
Я, в отличие от терраистов, не противник радостей жизни, но как-то у меня в последние годы перестало ладиться с женщинами. В юности, во время службы на периферии, собственно, и не хотелось ничего особенного, кроме кратковременного тепла и удовлетворения страсти. Правда, в военные бордели я перестал ходить довольно быстро: ходили слухи, что туда вербуют насильно женщин из простонародья или ссыльных. Но и девиц, занятых не государственным, а личным промыслом вблизи военных баз найти было обычно нетрудно. Да и так просто познакомиться с одинокой хозяйкой, особенно молодой вдовой, даже для солдата, тем более младшего офицера, не составляло особенных проблем. Жизнь на окраинных планетах тяжёлая, даже заглядывающий время от времени мужчина будет нелишним по хозяйству… ну, или для того, чтобы дать в морду другому, неприятному ухажёру. В училище-то и по молодости лет я увлекался фехтованием и боксом, да и учили рукопашному бою на совесть, это уже потом, во время штабной службы, расслабился и размяк.
Борис уже с полчаса как достал откуда-то гитару и играл на ней – пел то по-русски (тут я мог воспринимать разве что голос и мелодию да отдельные слова), то на языке Рейха, то на унифицированном инглише Союза. Песни были всякие, и старые, иной раз даже древние, и новые, уже времени последних войн. Интересно, кстати, почему русские так любят играть на гитаре? Кузен Бориса, Иван Конев тоже любил… Я поинтересовался у Поплана и тот сообщил, что это, кажется, чуть ли не с докосмической эры у них. После чего обратно откинулся в кресле и устремил мечтательный взгляд в потолок. Должно быть, ему мерещилась одна из его прекрасных дам.
Борис опять что-то пел, кажется, печальное. Поплан прислушивался, он хорошо понимал по-русски, что, в общем, неудивительно. Я толкнул его в бок и поинтересовался:
- А о чём песня?
- Это песня воина, который в ссоре с возлюбленной, но всё равно вспоминает её, находясь на войне. Он ищет смерти, чтобы прекратить свои страдания, но смерть его обходит.
Видимо, вспомнив что-то, Поплан встал, слегка покачнулся, но дотянулся до Конева, когда тот допел последний куплет. Он отобрал у феззанца гитару, сел обратно и явно что-то вспоминал. Если Оливер выпил столько же, сколько и мы с Борисом, ему, наверное, было нелегко.
Потом он запел. На моём родном языке.
Век розенриттера недолог,
Не потому ль так сладок он?
Ревёт сигнал, звенят доспехи,
Вот-вот секир раздастся звон.
Еще рокочет голос струнный,
А командир уже в броне,
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле…
Напрасно мирные забавы
Хранить пытаетесь, смеясь, -
Не обрести надёжной славы,
Покуда кровь не пролилась…
И как ни сладок мир короткий,
Лежит тревога на челе,
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле…
Течёт шампанское рекою,
И всё качается слегка,
И всё как будто под рукою,
И всё как будто на века.
Надгробья памятник холодный
Назначен нам в грядущей мгле
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле…
- Кто это написал? – поинтересовался я. У меня было чувство, что я уже знаю ответ.
- Вальтер фон Шёнкопф, - ответил Поплан. Я угадал. – Он тогда ещё не был командиром полка, только начинал в нём служить.
Мой коммуникатор завибрировал. Ну какого ж чёрта?..
Я встал, ухватился за дверной косяк и вышел в коридор. Звонил Рихард. И с каждым его словом я трезвел.
Довёз меня Борис… точнее, он просто поставил машину на автоматику. В нетрезвом виде, всё-таки, не стоит ездить самостоятельно. К счастью, пробок глубокой ночью не было, и через двадцать минут я выскочил у знакомого уже дома. Там стояли машины нашего участка и одноместная машина военной полиции.
Лейтенант-коммандер фон Бирхофф лежал на ступенях лестницы, а всё вокруг было залито кровью, уже успевшей засохнуть. Здесь были и наш эксперт, и Минский, и Рихард, и начальник участка – майор Филипп Северр. Лестница была ярко освещена, но в искусственном свете фонарей покрасневшие от бессонницы глаза Рихарда казались кровавыми. Он посмотрел на меня, потом на труп, потом снова на меня:
- Это ты его сюда послал?
***
В связи с новым ЧП, никто, естественно, не снизошёл к моему похмелью. Я только и успел вздремнуть в участке три часа – Рихард, добрый человек, отвлёк военную полицию на себя. Его, правда, главным образом интересовало, чтобы они не замели его агента до выяснения обстоятельств. Хрен их знает, как они их выяснять будут.
А потом меня растолкал Северр и обрадовал сообщением, что оба дела по нашему участку объединены в одно, я же до его, дела, окончания, передаюсь в распоряжение Рихарда.
- Ишь ты, уже динамограмму сделали, - сообщил Рихард, пялясь в терминал. – Обещают сейчас прислать. В прошлый-то раз ничего толком не вышло, там все следы затоптали. А ты пока просмотри его биографию, они уже сбросили.
- Было бы на что смотреть, - проворчал я, бегло прокрутив на экране заглавный лист. – Засекречено всё… Был в… перешёл к… участвовал в… а дальше номер дела, и ссылка никуда не ведёт.
- Читай всё, что не засекречено.
- Ну, служба до перевода в военную полицию, кстати, экстренного… - я замолчал. Дата. Мы тогда рванули к Изерлону, сдаваться Яну Вэньли, и сведения о событиях до нас, конечно, дошли с изрядным запозданием. Но уж сопоставлять время и место событий меня на штабной работе учили.
Предыдущая должность – офицер военной контрразведки во флоте адмирала Ройенталя. И совсем недолго, меньше двух месяцев. И почти сразу – планета Один, вновь сформированное из офицеров флота Ройенталя подразделение военной полиции. Для рассмотрения дела… засекречено. Но я просто-напросто помнил, что за экстренное дело тогда проворачивала флотская группа Ройенталя на Одине. Помнил и то, как узнав об этом, порадовался, что не стал полагаться на великодушие фон Лоэнграмма.
- Рихард, мне нужен запрос на предмет одного его бывшего дела… Хотя… Пока они будут думать, отвечать мне или послать подальше… Дай лучше базу по осуждённым особыми группами военной полиции за период гражданской войны и сразу после.
Почему контрразведчики отдали только что пришедшего к ним офицера в военную полицию? Скорее всего, именно начинающего, ещё не имеющего ни опыта, ни заслуг отдали как раз по принципу «на тебе боже, что мне негоже». И потому что никакой серьёзной работы для новой группы военной полиции не предвиделось. Ничего сверх формальных допросов и, возможно, сопровождения к месту казни или ссылки. Решение-то уже было вынесено…
- Кстати, знаешь, что динамограмма показала? – спросил Рихард. – Убийца – мужчина ниже среднего роста, астенического телосложения. С вероятностью 45 процентов. А с вероятностью 55 процентов – женщина.
База открылась на нужной строке. Вот оно. Элеонора фон Лихтенладе, внучатая племянница канцлера. Арестована… оказала вооружённое сопротивление. Один из десантников ранен ножом. А её телохранитель убил двоих десантников и ранил офицера, прежде чем его изрубили в капусту. Приговор: вечная ссылка. Планета Ёрмуганд. Вёл допрос и сопровождал к месту ссылки лейтенант военной полиции фон Бирхофф.
- Она узнала его. И поняла, что он узнал её.
- Кто? – резко обернулся Рихард. Я развернул к нему монитор.
- А...?
- В ссылке она провела меньше полугода. Пропала без вести. Ёрмуганд – планета суровая, а разослали уцелевших поодиночке. А ей было всего шестнадцать лет. Никто особенно не искал. Могло быть всё, что угодно. Самоубийство на почве депрессии, местная преступность, катер перевернулся в шторм… Офицер, отвечавший за ссыльных, пил почти беспробудно, а через год ушёл в отставку по возрасту. Он два года как умер уже.
- Но ты считаешь – побег.
- Угу, - я покивал головой. – Думаю, вот-вот и до кого-то в военке дойдёт, не дураки же там сидят. Но ты лучше им позвони. Пусть знают, что криминальная полиция соображает быстрее.
Рихард усмехнулся и хлопнул меня по плечу.
***
Найти подозреваемую не удалось. Даже военной полиции не удалось, не то, что нам. Видимо, Элеонора ушла куда-то на дно и залегла. Если беглянка не попалась за пять лет, то у неё, явно было где спрятаться.
Очередной этап суеты сует и всяческой суеты завершился ничем.
- Семейное у них, что ли? - вяло сказал новый уполномоченный военной полиции, присланный в наш участок. - Чуть что - за нож...
От суток сидения за терминалом глаза у него были красные, и он явно готовился приобрести на своей физиономии отпечаток клавиатуры.
- За какой ещё нож? - спросил Рихард.
- А... это вы не знаете, это в узком кругу было, когда дело Ройенталя и Эльфриды рассматривали. Ну и у нас знали, конечно. Они познакомились, когда Эльфрида фон Кольрауш пыталась Ройенталя зарезать. Тот влюбился, естественно...
Мда. Ну и публику, всё-таки, собрал вокруг себя покойный кайзер. При всём сумасшедшем доме при штабе Яна, до такого там, однако, не доходило. Хорошо, что мы в Рейхе не остались. Такое впечатление, что я за несколько лет, проведённых в Союзе, что-то в бывшей родине разучился понимать.
А ещё через несколько минут Рихард сказал:
- Опять. Не сходится.
- А? - я оторвался от сводки за день.
- Элеонора прибыла на Феззан в тот самый день, когда был убит Альбрехт фон Доннер. Есть данные с камер наблюдения в порту. Но через несколько часов после убийства. Я согласен, что, скорее всего, именно она убила фон Бирхоффа, но фон Доннера она убить не могла, если только не научилась телепортироваться или перемещаться во времени. Это два разных дела, и совпали они случайно.
- Ну... возможно, - я ткнул курсором в данные по переселенцам. - Приезжих в этом районе много. Возможно, она хотела остановиться именно здесь, но все эти проверки, облавы и прочее заставили её забеспокоиться. А тут она ещё и столкнулась с Бирхоффом.
- Обидно, - сказал офицер из военной полиции.
- Что?
- Он бы её отпустил, даже если бы узнал. Насчёт клана Лихтенладе есть негласное указание - кто остаётся в ссылке, смягчить режим, и даже если кто-то самовольно покинул место ссылки - не ловить и не наказывать. Но Элеонора его узнала и решила, что вся эта суета по её душу.
Из записок Бернарда фон Шнайдера (с элементами кроссовера)
читать дальше
Мне пока нельзя пить. Нога периодически побаливает, бегать и прыгать мне решительно не хочется, но в целом всё вполне терпимо. Но кроме этого был ещё и ушиб головы. И какие-то проблемы с сосудами в мозгу как следствие, насколько я помню. Конкретно сейчас – не очень. Потому что, несмотря на запрет врачей, всё-таки пью.
Хорошо, что меня никто не видит. В гостиничном номере я сижу один. Вместо принятого в Рейхе в торжественных случаях вина я пью бренди. Привык на Изерлоне. Правда, чай с ним пил один только Ян. Остальные предпочитали неразбавленный. Впрочем, и случай вряд ли можно считать торжественным. Нет никакого общественно-значимого праздника, а мои личные обстоятельства – вряд ли заслуживающий особого внимания повод. Сегодня день моего рождения. Мне сегодня тридцать лет. У меня нет родителей, нет жены и детей, мои друзья далеко, а человек, который был мне ближе всех последние годы, погиб два месяца назад. Адмирал Виллибальд Иоаххим фон Меркатц. Пожалуй, он был мне вместо отца с того времени, как я начал служить у него. Он прощал мою лень и раздолбайство, он отмазал меня от трибунала, когда я накосячил по-крупному, он не сменил меня, хотя сотни раз мог найти себе адъютанта намного лучше. Собственно, ему бы пришлось сильно постараться, чтобы найти адъютанта хуже меня.
Сегодня я был у его родных. Им ничего не сделали – молодой кайзер был великодушен, хотя Меркатц сражался против него. Но это великодушие не смягчило меня. Я его ненавидел, этого белобрысого сопляка. Он затеял этот идиотский поход, который закончился самой героической и славной из оборон Изерлона. Все мы в очередной раз стали героями, и в глазах друзей, и в глазах врагов. Но многие из нас – посмертно. Пожалуй, я бы поменялся с адмиралом местами. У него были люди, которые его ждали, а меня не ждал никто. Но он погиб, а я выжил. Сломанная нога и удар по голове, экая ерунда – там, где погибли тысячи. Пилоты, наводчики, десантники… Почти весь полк розенриттеров полёг там, на «Брюнгильде».
Пока я разговаривал со вдовой, младшей сестрой и дочерьми адмирала, у меня, кажется, хватало выдержки. Но долго засиживаться там я не смог. Чувствовал, что могу начать нести такое, что подпадает под оскорбление величества и антигосударственную пропаганду. Насколько отношение к таким вещам поменялось в Новом Рейхе, я раньше как-то не интересовался, самому мне было решительно по… ну, практически, по пояс, но подставлять хозяев не хотелось. Хотя, раз уж само их существование не шло в разрез с правилами нового государства, видимо, поменялось здесь многое. Но мне было всё равно. Рейх больше не был моей страной. Союз пал. Изерлон по мирному договору должен был отойти к империи в обмен на автономию Баалат. Во всей Вселенной не осталось места, которое я мог бы считать своим домом. Ну и чёрт с ним. Я пью.
Голова уже болит. Пить мне нельзя. Впрочем, об этом я уже говорил. Даже не хочется представлять, что со мной будет твориться завтра. Я не пью ни за своё здоровье, ни за упокой умерших. Пью, чтобы забыть, пусть на несколько часов, прошлое и не думать о будущем. Это слабость. Наплевать. Я больше не воин, мне не зазорно её проявлять. Теперь неважно, что приличествует офицеру, имперскому или республиканскому, всё едино. Человек, которому я служил, больше не нуждается ни в чьей службе, а я болтаюсь посреди жизни как… пробка в проруби. Мне ничего не хочется. Разве что выпить.
Гостиница, всё-таки, первый класс. Даже свой собственный врач у них есть. Когда утром обнаружили, что мне совсем нехорошо, вызвали его. Этого я ещё не помню. Ну и слава богам. Было бы что хорошее… До вечера я валялся в постели, приходя к выводу, что пить мне пока слишком вредно. Очень глубокомысленное заключение, наглядно свидетельствующее об умственных способностях лейтенант-коммандера Бернарда фон Шнайдера. Впрочем, это ещё ладно. Хорошо хоть, никто меня во вчерашнем моём состоянии не видел. Даже то немногое, что запомнил, вспоминать противно. Размазня, а не офицер. Впрочем, пожалуй, уже бывший.
Как быть дальше, когда кончится выданное после госпиталя денежное пособие, я пока не решил. Возможно, вернусь на Хайнессен. Во всяком случае, в Рейхе мне совершенно не хочется оставаться. Или, может, на Феззан? А чем заниматься? Сейчас и без меня будет огромное количество демобилизованных, ищущих работу. Что, кстати, я умею? Читать компьютерные карты космического пространства. Стрелять умею вполне прилично, рукопашный бой в пределах обязательного курса училища… правда, с моим нынешним здоровьем боец из меня неважный. В астронавигации разбираюсь до некоторой степени. Такого народу сейчас будет вагон и маленькая тележка.
Около половины десятого вечера, подчиняясь непонятному импульсу, я включил коммуникатор и заказал билет до Феззана. И увидел, что на стандартных пассажирских рейсах билетов нет. А дополнительные и частные суда продают билеты по цене почти вдвое выше обычной. Интересно, с чего это столько народу вдруг рвануло на Феззан? Обрадовались возвращению кайзера из похода? Где здесь у нас лента новостей? А то весь день пялился в потолок и в шторы на окне, даже читать что-нибудь легковесно-развлекательное не хотелось.
Хорошо, что я и так лежал. Новости впечатляли.
Прошлой ночью умер кайзер всея Галактики Райнхард фон Лоэнграмм. Военный министр убит терраистами. Объявлен общеимперский траур.
Охренеть.
***
На кораблях, идущих к Феззану, были введены усиленные меры безопасности. Тем военным, кто не находился непосредственно в охране или команде корабля, приказывали сдать оружие до конца рейса и предупреждали, что, возможно, запретят носить его на планете. И, естественно, у всех, кто имел оружие при себе, усиленно проверяли документы. В конце концов, на Феззане находилась сейчас вдова Райнхарда – Хильдегарда, кайзерин и регент при малолетнем кайзере Александре, глава правительства Вольфганг Миттермайер «и другие официальные лица», практически вся верхушка Нового Рейха. Если терраистов не добили до конца (хотя в новостях утром сказали, что среди убитых найден епископ де Вилье), то правительство и генштаб – весьма заманчивая мишень для уцелевших.
У меня оружия не было. Привык на Изерлоне не таскать его при себе в мирной обстановке. Хотя тут, конечно, бабушка надвое сказала. Такая привычка офицеров Союза не раз выходила им боком. Вспомнить хотя бы, как Машенго получил на Хайнессене дубиной по голове – защищая Фредерику от терраистов в рукопашной. Был бы у него бластер – перестрелял бы их на месте. А тогда ещё повезло, что жив остался. Луис Машенго погиб во время штурма «Брюнгильды»; Поплан сказал мне, что он закрыл собой Юлиана от вражеского залпа. Проклятье! Почему умирают именно такие люди? Адмирал Меркатц, Ян Вэнли, Иван Конев, Патричев, Машенго, Шёнкопф... Какой-то очень неприятный у нас мир… Неудивительно, что терраисты хотят его раздолбать к чёртовой бабушке. А ведь эта долбанная осада Изерлона только чудом, да ещё сверхъестественной храбростью розенриттеров не закончилась нашей общей гибелью. Очень уж неравное было соотношение сил. Боюсь, даже покойный адмирал Ян не сумел бы в такой ситуации выкрутиться, если бы штурмовая группа погибла в полёте или на вражеском флагмане…
Но зато без оружия меня пустили на корабль сразу. Шутник, комендант госпиталя на Хайнессене, выдал мне документы, в которых чёрным по белому значилось: «Лейтенант-коммандер Бернард фон Шнайдер». А форму я по привычке носил старую. И во время службы в Рейхе носил, и на Изерлоне, и в «шервудском флоте» и опять на Изерлоне. А моё имя, к счастью, могло сказать что-то лишь достаточно любопытному человеку. Будь я так же знаменит, как Вальтер фон Шёнкопф, например, немецкое имя мне бы не помогло. А так большинство людей принимало меня за одного из множества демобилизованных офицеров Рейха. Нацепить, что ли, какой-нибудь значок с цветами республики? Правда, к чёрной форме он не подойдёт, по-моему. И вообще, всё хорошо было во флоте адмирала Яна, кроме их кошмарной формы. Адмирал был того же мнения.
Соседом моим по каюте оказался какой-то работник дворцовых служб, летавший в столицу Старого Рейха к семье и по этой причине пропустивший самые интересные события последних недель. Постоянно он работал теперь на Феззане, и через пару месяцев, если всё более-менее успокоится, да и цены на билеты упадут, планировал перевезти своих домашних туда. Сначала он порывался меня расспрашивать о моих военных приключениях, но сравнительно быстро до него дошло, что я не в настроении о них рассказывать. Он отстал, а я вынул из чемодана электронную книгу и улёгся на кровать.
Кое-что из имевшегося в блоке памяти книги нелегко было бы найти в широком доступе. Я сохранил некоторые заметки и тексты приказов адмирала Меркатца, самые ранние – с тех времён, как поступил к нему адъютантом. Ещё при императоре Фридрихе. Да и после того, хотя записывал адмирал мало. Слишком насыщенной у нас была жизнь с тех пор, как началась гражданская война в Рейхе, да и в последующие годы она скучнее не стала. И не о всём можно было говорить, то и дело ожидая либо гибели в бою, либо плена. Мало ли кому эти записи в руки попадут. Теперь-то уже, похоже, без разницы. Сейчас уцелевшие столько мемуаров понапишут… Вот только мёртвым уже ничего не написать, не сказать и не сделать.
Перед спуском на космолифте я попытался отыскать в базе данных сведения о Юлиане и обнаружил, что он уже отбыл на Хайнессен, в автономию Баалат, полученную по условиям мирного договора. Похоже, воспитанник адмирала Яна собирался-таки осуществить мечту своего воспитателя: получить образование и сделаться историком, чтобы рассказать потомкам о событиях нашей эпохи. Ну, он парень умный, наверное, сможет. У меня-то для большей части этих событий слова находятся обычно довольно крепкие, но слишком мало приличествующие научному труду. Впрочем, раз знакомое мне приличное общество в лице Юлиана и Катерозе отбыло с Феззана, поищем общества неприличного…
О Поплане мне удалось узнать, что он где-то здесь, в столице, но и только. Должно быть, герой Изерлона пользовался наиболее приятной частью славы – успехом у женщин. Рассудив, видимо, что раз главнокомандующий подал в отставку, то можно расслабиться. Впрочем, в этих делах военная дисциплина его и раньше не особенно стесняла.
Кроме Поплана я знал здесь только одного человека, да и то не факт, что он сейчас на планете. Так что я отзвонился по номеру, который принадлежал Борису Коневу, наткнулся там на автоответчик и оставил сообщение, что нахожусь в гостинице на окраине столицы. Из-за огромного наплыва людей, которые прибыли на траурные мероприятия и торжество, связанное с провозглашением нового кайзера, найти место ближе к центру оказалось совершенно невозможно. Хорошо ещё, что не пришлось болтаться в орбитальном порту над планетой.
***
Конев появился поздно вечером. Сообщения не прислал, ввалился в номер уже изрядно навеселе. Интересно, что он праздновал? И где? По всей империи официальный траур… Он ещё и меня вознамерился куда-то с собой тащить.
- Ты помнишь анекдот про розенриттера, пившего с русскими пилотами? – поинтересовался я. – У меня не только нога хромает, у меня ещё травма головы, вообще-то. И я уже успел проверить на опыте, что алкоголь для моего состояния – это нездорово.
- Будешь пить в меру. Если хочешь, можешь не пить вообще. Погоди-ка…
Конев схватился за коммуникатор, что-то невнятно пробормотал туда. Я решил не вслушиваться. От той информации, которой зачастую оперировал феззанец, лучше держаться подальше, если не занимаешься политикой или военными делами. А я твёрдо решил держаться и от того, и от другого подальше. Интересно, как он умудряется работать в состоянии опьянения?
- А то, видишь, Юлиан уехал, - пожаловался Конев, когда мы спускались на лифте. Хоть и третий этаж, а с моей ногой самое неприятное как раз – идти вниз по лестнице. – Поплан где-то здесь, звонит время от времени, причём, то и дело среди ночи и говорит придушенным голосом, словно боится кого-то разбудить. Ну, пусть развлекается… А тут, знаешь, такое интересные вещи повсплывали по ходу дела.
- Сказал бы я, что обычно в политике всплывает… - что-то неважное для дружеских посиделок у меня настроение. Выпить, что ли, в самом деле? Чуть-чуть, разумеется…
Может, я и дурак, но уж не настолько. Не требуется быть гением, чтобы сообразить, что Конев потащил меня в этот ресторан не просто так. На первом этаже гостиницы был не хуже, и не пришлось бы стоять в пробках. Кто-то мне объяснял (не сам ли Борис?), что пробки в крупных городах – аналог тропического тайфуна на планетах с неустойчивым климатом. Точному предсказанию не поддаются: слишком много факторов, к тому же нестабильных, никакая вычислительная система не справится. На Феззане и раньше-то такое было не редкостью, а сейчас, когда на поминальные и коронационные торжества кто только не налетел со всей Галактики…
- Видишь вон ту даму, в углу? – поинтересовался Конев.
Вижу, естественно. С огненными, совершенно жгучими волосами. Одним взглядом валит наповал, надо полагать. Однако сейчас смотрит в стол перед собой, и вид у неё какой-то, резко дисгармонирующий с общим ощущением сногсшибательной красоты. То ли чем-то угнетена, то ли даже напугана… Или чувствует себя неважно? Зачем тогда здесь сидит, в ресторане, да ещё ночью? На столе-то салат и бокал сока, ради такого вряд ли стоит из номера спускаться.
- Вижу, - сказал я с заметно большим энтузиазмом, чем поддерживал разговор минуту назад. И то сказать, при виде такой женщины энтузиазм из мужской половины человечества не проснулся бы разве что у покойника. Феззанец тихо рассмеялся.
- Ага, ожил всё-таки. Ну уж извини, я первый её заметил.
- Неспортивно…
- Да? – Конев достал монету. – Как насчёт равных шансов?
Насчёт равных – это ещё куда ни шло…
- Цифра.
- Кайзер, - феззанец подкинул монету, поймал, открыл ладонь. – Извини, Бернард…
Ну и хрен с тобой. Я заказал ещё бокал пива, а Конев направился к столику дамы, оставив монету на столе. Я поднял её. Тьфу, зараза! Это был имперский талер времён гражданской войны. На одной стороне монеты этого номинала – покойный Фридрих, на другой – только что коронованный Эрвин Йозеф. Нумизматическая редкость уже, между прочим, по причине малого размера серии и последующей инфляции.
Вот паразит!
Мои недобрые чувства были с лихвой удовлетворены: феззанец разговаривал с красавицей недолго и быстро отвалил обратно. Похоже, Конева отшили. Надо же… Никогда не понимал, что женщины находят в Поплане, но вот вокруг феззанца они, по-моему, должны были падать и сами в штабеля укладываться. Здоровенный, красивый, обаятельный. Совершенно невозможно, между прочим, на него сердиться, за фокусы вроде того, с монетой, в том числе.
Огорчённым он, кстати, не выглядел. Наоборот – такое впечатление, что не отказ получил, а только что о свидании договорился. Только по лицу его собеседницы на это было непохоже.
- Что ты так сияешь? – наконец не выдержал я. – И мне дорогу перешёл, и сам обломался. Ни себе, ни людям…
- Ты знаешь, кто это? – поинтересовался Конев.
- Нет. А ещё я не знаю, почему вы, феззанцы, всё время отвечаете вопросом на вопрос.
- А что, это запрещено? – он расхохотался так заразительно, что и я невольно расплылся до ушей. – Это, господин лейтенант-коммандер, между прочим, широко известная в некоторых узких кругах персона.
- Я совсем недавно входил во многие узкие круги, и мне ничего такого неизвестно.
- Думаю, что даже ты про неё слышал. Только не помнишь, что это именно она и есть.
Вот это, кстати, может быть. С памятью на лица у меня неважно. Когда только устроился адъютантом, старался портреты с подписями всех высших лиц адмиралтейства держать перед глазами и постоянно учил, кого и как зовут.
- Пойдём, прогуляемся, - вместо продолжения сказал Конев. Это довольно логично: можно представить, что помещения общественных зданий прослушиваются, пусть даже не все. А вот все улицы и парки столицы – вряд ли.
- Ну так что за поразительную новость ты мне хочешь сообщить? Кто эта таинственная незнакомка?
- Это, чтоб ты знал, Доминик Сен-Пьер. Любовница и ближайшая сподвижница Рубинского. Последнее, что я о ней слышал – что люди покойного Оберштайна арестовали её во время беспорядков на Хайнессене. А теперь она здесь и на свободе. Интересно?
Интересно. Но больше я в такие дела лезть решительно не желаю. Если у Конева информационная жажда может усиливать либидо, то у меня эти явления расположены в перпендикулярных плоскостях. Смешивать два эти ремесла есть тьма охотников, я не из их числа…
- Знаешь что, Борис? Это поле деятельности я охотно оставляю тебе.
***
Оказалось, что нет худа без добра. Вообще говоря, когда майор Северр, начальник участка, поморщился, услышав о моём военном прошлом, я принял выражение его лица за знак отказа.
- Вы там двинутые через одного, извини, Бернард. А ну как пристрелишь кого-нибудь? Это военной полиции хорошо, они под личной юрисдикцией кайзера ходят, плевать им на уголовно-исполнительный кодекс. А нам за любое нарушение всыплют по первое число.
Впрочем, это он сказал уже потом, когда я оформлял документы в отдел. Потому что вслед за сообщением о службе во флоте я добавил, что работал в штабе и имел дело с базами данных. Глаза Филиппа Северра тут же разгорелись. А я начал смутно ощущать, что влип. Во что именно и до какой степени, я ещё не до конца представлял.
Мне выдали удостоверение, бластер (тут же попросив вытащить из него батарею, поставить на предохранитель и убрать в стол) и посадили за терминал участка - обрабатывать протоколы. Протоколы впечатляли.
"Труп со следами наркотического опьянения лежит в комнате, вытянув руки вдоль соответствующих коленей (я не выдержал и зачитал вслух). Фото- и видеосъёмка прилагаются. Жена трупа, гражданка Лэйси, находилась в нетрезвом виде и препятствовала производству осмотра, обзывая лицо, прозводящее осмотр, мудаком, козлом и говном...".
Сослуживцы по отделу ругались по коммуникаторам, скидывали в мой компьютер неряшливо оформленные протоколы, сообщали друг друг новые сведения о неизвестных мне грабителях, ворах и насильниках, били задержанных по морде, спали на поставленных вплотную друг к другу креслах, куда-то исчезали, то просто так, то прихватив с собой бластер - и я понемногу увязал во всём этом. Я ещё толком не понимал, что и где происходит, но уже чувствовал всей кожей всю ту грязь и жестокость, в которую приходится окунаться полицейским любой планеты и государства в Галактике. Как они выдерживают, интересно? Мне казалось, что на месте любого детектива участка я за месяц озверел бы до полной потери человеческого облика. Особенно после того, как съездил с ними на извлечение трупов - жертв убийцы, числившегося в розыске ещё со времён независимости Феззана и задержанного несколько дней назад.
Этот обормот не придумал ничего лучшего, чем вернуться на Феззан, видимо, полагая, что его уже не ищут. Филипп Северр со своими ребятами взял его в гостинице на второй день после прибытия. А ещё через два дня - расколол по полной. Мы выезжали за город, искать места, где он зарыл своих жертв. Четыре человека. Ещё двое - в городской черте, спрятаны в старых развалинах. Естественно, за несколько лет от трупов осталось... понятно что. Но для генетической экспертизы достаточно.
Когда мы вернулись в участок, Северр покачал головой, заверил составленный мной протокол и сказал:
- Ох, мать его за ногу... Рихард, сходи за виски.
Мне тоже категорически не хотелось оставаться в трезвом виде после составления протокола. Не был никакой возможности. Тогда-то я и понял, почему полицейские пьют не меньше военных, а то и больше.
***
Почти все уехали в оцепление, в кабинете сидели только я и Рихард. На самом деле его звали Райнхард Клосс, но раньше сослуживцы над этим непрерывно прикалывались, даже Кайзером называли. Пока не достали вконец. Тогда один из детективов получил по морде, а Райнхард - десять суток гауптвахты и выговор в приказе. Но с тех пор его называли Рихардом, опасаясь за целостность физиономии.
Я писал сводную докладную записку о происшествиях на участке за месяц, Рихард прокручивал съёмку места какого-то убийства, видимо, пытался что-то высмотреть или сообразить по этому поводу. Сводка нехорошо впечатляла. Можно было подумать, что территория участка населена преимущественно грабителями, ворами и проститутками.
- Откуда их столько берётся? - пробормотал я себе под нос. Рихард погасил свой терминал, встал из кресла и заглянул мне через плечо.
- Да у нас-то ещё терпимо, - сказал он. - Вот за грузовой линией участок, так там вообще... А что ты хочешь? Четыре года назад в столице жило девятнадцать миллионов, а сейчас только по официальным данным почти двадцать четыре. Это же теперь не только Феззана, а всего Рейха столица... И не все сюда едут честным трудом заниматься. Если бы на нашем участке было не шестнадцать, а сто шестнадцать детективов, мы бы может и успевали справляться с работой. А может и нет.
- А как тут... - я вообще хотел спросить, как здесь было с преступностью до вторжения. Но запиликал внешний коммуникатор. Рихард наклонился и нажал клавишу.
- Кто тут есть?
- Клосс и Шнайдер. Остальные уехали.
- На 3-й Летней труп с ножевыми. Восемьдесят шестой дом, во дворе.
Рихард прошипел что-то непечатное и выключил коммуникатор.
- Поехали, - сказал он. - Сам видишь, больше некому. Заодно и на земле побываешь. Бластер возьми. Хреновое место. Там по соседству в прошлом году тоже убийство было, и Минского на этой же улице подрезали в начале года здорово, больше двух месяцев в госпитале пролежал.
Я выдвинул ящик стола и в первый раз за месяц достал оттуда оружие.
- Какого хрена он вообще сюда сунулся? - Рихард ещё раз посмотрел на мужчину средних лет, лежащего в луже собственной крови. Я стоял рядом с врачом, явившимся на вызов, и ждал, пока он выдаст справку о смерти. - В такой одежде по трущобам шастать...
Одет покойник был действительно очень неплохо. Одежда гражданская, но что-то в ней официальное. Телосложение довольно крепкое.
- Где там эксперт? - поинтересовался Рихард.
Я пожал плечами.
- Да звонил я ему. В пробке стоит.
Рихард нагнулся, стараясь не прикасаться к трупу, и внимательно посмотрел то ли на одежду, то ли на какую-то из ран.
- Доктор, у вас что-нибудь типа щипцов или крючка есть? Не обязательно стерильные.
- Есть. Только быстрее, нам ехать надо.
- Мигом.
Рихард отвернул куском проволоки клапан кармана и вытащил золотистый кусок пластика. Тот, правда, тоже был весь в крови, прочитать на поверхности вряд ли что-то удастся. Но срез с контактами вроде цел. Я приставил контакты к планшетке и показал Рихарду экран. Тот произнёс то же, что мне самому первым делом пришло в голову. И даже почти теми же самыми словами.
Альбрехт фон Доннер, сотрудник дворцовых служб, сорок шесть лет.
- И на нашем участке, мать их... Давай, Бернард, вызывай военную полицию.
***
Вертолёт свалился с неба на пустырь за соседним домом. А через минуту из-за угла появился какой-то тип в полковничьих погонах в сопровождении шести солдат и двух офицеров рангом пониже. Повылезавшие было во двор зеваки куда-то моментально расточились, только одного Рихард успел прижать к стене и продолжал расспрашивать, предоставив общение с военной полицией мне. Раз уж наше начальство всё равно задерживалось.
Меня при виде новоприбывших слегка передёрнуло. Единственный раз я близко общался с военной полицией ещё в Старом Рейхе, до гражданской войны, и это был малоприятный опыт. Если бы не вмешательство адмирала Меркатца, вряд ли мне пришлось бы этим опытом хвалиться сейчас.
Увидев труп, полковник шевельнул губами, видимо, тоже выругавшись про себя. Надо же, и военной полиции ничто человеческое не чуждо. Тем более, что вести-то это дело, скорее всего, им.
- Кто обнаружил тело?
Между прочим, хорошо что одним трупом пока обошлось...
- Старушка местная. Ей плохо стало, скорая увезла. Вот данные на неё, - я показал планшетку. - В районную кардиологию, по-моему... Так, ага. Они уже там.
- А ваши данные?
- Детектив фон Шнайдер, детектив Клосс. Пожалуйста, - я достал синюю карту удостоверения. Полковник сделал нетерпеливый жест - уберите, мол.
- Кто обнаружил, что это наш человек?
"Наш" - это, надо полагать, "человек кайзера". В смысле, кайзерин, кайзеру-то ещё и года нет. Или вообще - имперский служащий. Вряд ли покойник в военной полиции работал, разве что неофициально.
- Детектив Клосс. Рихард, ты с ним закончил?
- Угу, - Рихард подошёл, недружелюбно глядя на полковника. - Да чушь всякую нёс. Он пьяный.
- Кого допрашивали? - повернулся к нему полковник.
- Опрашивал. Живёт тут один, в молодости за поножовщину сидел, сейчас просто пьёт по тихому. Да не он это...
Последнюю фразу полковник проигнорировал - только кивнул стоящему рядом лейтенанту, и тот с двумя солдатами тут же бросился вслед за пьяным. Пьяный едва успел войти в подъезд, как его вытащили обратно и тут же увели за угол, к вертолёту.
На мостовой зашуршали шины, оставшиеся солдаты взяли было бластеры наизготовку, но тут же опустили. С одной стороны улицы одновременно вынырнули две машины с полицейской раскраской, с другой - ещё три чёрных и длинных, явно относящихся к дворцовому хозяйству.
Остановились они одновременно, не слишком приближаясь друг к другу. Из головной полицейской машины появились Северр и полковник в форме феззанской полиции, которого я раньше не видел. Вид у них был... ну, понятно, какой может быть в подобной ситуации вид. Они-то к верховному начальству куда ближе и на их головы всё это свалится непосредственно.
Из чёрных машин появились солдаты охраны, а потом из центральной машины вышел мужчина в чёрной форме и с адмиральскими погонами. Я отдал планшетку Рихарду, чтобы тот доложил начальству, а сам отступил на шаг в сторону, разглядывая новоприбывших. Адмирал тем временем приоткрыл дверь пошире и подал руку выходящей следом женщине - светловолосой, в чёрной траурной вуали и чёрном платье.
Чёрт, да это же сам Ульрих Кесслер, начальник военной полиции всего Рейха! А вот кто эта дама? Мне казалось, что я раньше видел то ли её, то ли кого-то сильно на неё похожего. Но с моей памятью на лица это, конечно... Очень красивая женщина, даже под вуалью заметно. Жена убитого, может? Только как она успела в траур одеться? И зачем её сюда привезли? Но если её сам Кесслер сюда привёз, значит покойный был очень большим человеком... Впрочем, у меня возникло чувство, что я чего-то не понимаю и думаю ерунду. Кажется, всё совсем не так. А вот как?
Рядом появился Минский, приехавший вместе с шефом. Я показал ему глазами на даму, направляющуюся в сопровождении Кесслера к месту убийства. Руками в присутствии многочисленной и нервной охраны размахивать явно не стоило.
- Не знаешь, кто это? Я её где-то видел, кажется...
- Бернард, ну ты даёшь! - шёпотом ответил Минский. - Ты на каком свете жил последние пятнадцать лет? Это же кронпринцесса фон Грюнвальд!
Мда. Кажется, в последнем сражении за Изерлон меня слишком сильно шарахнуло по голове...
- Бернард, подойди. Посмотри внимательнее, пока эксперты динамограмму не составили. Да и составят ли ещё, вы тут, небось, затоптали всё, - майор указал на труп.
- Ну, извини, - Рихард развёл руками. - Двор, сам видишь, невелик. А тут и мы с Бернардом, и медики, и посторонние.
- Ладно, не лезь... Господин полковник, - кивок в сторону представителя военной полиции, - полагает, что этого... фон Доннера убил человек, обученный военными. Ты, вроде, тоже служил, хочется твоё мнение услышать.
Вообще говоря... Я присмотрелся к ранам, потом вспомнил манекен для отработки приёмов ножевого боя, непроизвольно сделал движение правой ладонью.
- Вообще, да, похоже. Стандартная связка против бездоспешного противника: порез по руке, порез по шее и укол в туловище. Нож, правда, не военный, хотя и острый, хороший. Если бы военный, с алмазным напылением, он бы ему кисть отхватил точно, по запястье, а, может, и голову.
Госпожу фон Грюнвальд, как раз подошедшую поближе, кажется, неприятно впечатлило объяснение. Во всяком случае, адмирал Кесслер наклонился к ней и сказал что-то вряд ли особенно осмысленное, но успокаивающее. Она тоже что-то негромко ответила, я расслышал "бедный Альбрехт"... Кажется, человек из её свиты.
Интересно... А ведь я, кажется, видел Аннерозе фон Грюнвальд несколько лет назад, ещё до войны, когда бывал с адмиралом при дворе кайзера Фридриха. Точно, видел. Правда, я тогда молодой был, глупый, меня совсем другой тип женщин привлекал. Впрочем, она и тогда впечатляла. Фридриха я не одобряю, но понимаю...
- В общем, так, - сказал майор Северр. - Рихард, останься. Бернард, вернись в отдел, подними все данные по ножевым за последние три месяца. Особенно по этой улице.
Кесслер кому-то кивнул. Один из охранников шагнул вперёд. Чёрная форма без знаков различия, облегчённое защитное снаряжение...
- Лейтенант-коммандер фон Бирхофф поедет с вами, - шеф военной полиции кивнул мне. - Предоставьте ему сведения по аналогичным преступлениям и по криминальной обстановке в районе.
- Слушаюсь.
Вот, кажется, и начинается, положенный по обстановке геморрой.
Уходя, я оглянулся. Главным образом, на графиню... то есть, уже кронпринцессу фон Грюнвальд. Она стояла над трупом своего слуги и молчала.
***
Последующие дни слились в непрерывную круговерть появляющихся и исчезающих людей, мерцающих экранов, звонков, торопливых переговоров и кратких перерывов на сон и еду.
- Задержан за вооружённое ограбление...
- Ранее судимый...
- Бернард, сводку по тяжким телесным!..
- Сменитесь в четыре утра, приказ полковника...
- Бернард, где Рихард?
- Откуда я знаю? Уехал утром.
- Да он уже шесть лет в розыске!
- Начальство умнее, вот ему и звони!
- Да Филипп с утра у полковника на совещании!
- Что с нами будет за это...
- Да я имел... в виду ваше долбанное казино! Где охранник, который пятого дежурил?!
- Военники прислали группу усиления! Кому нужна?
- Я с ними на притон поеду. Бернард, придумай и напиши обоснование, пока я вернусь... Там, кажется, Таймера видели.
Мелькал майор Северр, с красными глазами, а на второй день у него добавился пластырь на левой щеке...
- Вы что, группу захвата не могли дождаться, каскадёры хреновы?! Вы смерти моей хотите?
- Так взяли же, господин майор!
- Ты ещё добавь "без потерь"! Если бы тебя убили, знаешь что бы я с тобой сделал?
- А что?
- А.. У.. Уйди с глаз моих, пока цел! Шнайдер, где сводка по тяжким телесным?
- Да я ещё вчера её скинул...
- Не умничай, файл назови!
Кого-то тряс Рихард...
- На меня смотреть! - хлёст ладонью наотмашь. Вроде бы несильный, но голова задержанного дёргается так, что кажется - вот-вот оторвётся...
- Вы что?! Совсем уже?
- Это ты совсем! Ты, я вижу, не понял до сих пор, чем дело пахнет? Я сейчас три цифры наберу - ноль десять, знаешь такой код? - и ты, мой дорогой, покатишься прямо в военную полицию! Там с тобой по-другому поговорят! Вы, мудаки, человека из свиты кайзера замочили!
- Райнхард, да я... - Хлоп! Голова дёргается в обратную сторону...
- Для тебя, паразит, детектив Клосс! Вот людям Кесслера и расскажешь всё, что знаешь. И будешь очень жалеть, что знаешь так мало! Слушай, а может ты терраист недобитый?..
- Да постой... постойте... не было меня там вообще, и никого из наших не было! Мы в тот день за линией были!
Выясняется, что задержанный, освободившись три месяца назад из тюрьмы, успел с подельниками совершить два гоп-стопа и четыре квартирных кражи... А теперь очень желает получить за них новый срок, лишь бы не отправляться в изолятор военной полиции.
Нет худа без добра. И наш участок, и все соседние, конечно, подняли на дыбы, зато средств усиления добавили - как раз по линии военной полиции. Насколько я представлял, до сих пор на убийцу фон Доннера не вышли, зато попутно замели кучу местного жулья. Да и на обычное задержание ездить в компании отделения солдат из штурм-бригады как-то спокойнее, чем просто вдвоём с напарником. А то нашу группу захвата хрен дождёшься обычно, она одна на несколько участков...
- Шнайдер! Тут к тебе из военной полиции! Пойдёшь в район с ним на пару! В штатском.
***
Детективы обычно ходят в штатском. Исключения – какие-нибудь официальные мероприятия и визиты к высокому начальству, от чего меня пока что боги берегли. Но большую часть предшествующей жизни я ходил в форме, сплошь и рядом – даже в увольнение. Когда служил на окраине Рейха, на приличный костюм просто не было денег, а к тому времени, как перешёл в штаб адмирала Меркатца, уже и сам привык. Теперь приходилось отвыкать.
- Выправка – чёрт с ней, - сказал Клосс несколько дней назад, критически на меня посмотрев, - Сейчас демобилизованных дохрена. Вот оружие надо носить так, чтобы его не было заметно со стороны. В некоторых местах, просто засветив ствол, сразу становишься мишенью. Это тебе не армия.
- Флот, - проворчал я. «Армией» мы называли части планетарной обороны и, если хотели обидеть, десантников. Правда, для последнего нужно было здорово напиться. И желательно ещё иметь численное превосходство… Никогда не понимал людей, тоскующих по своей юности. Моя юность была глупа и жестока.
Военный полицейский, фон Бирхофф, которого отправили вместе со мной, выглядел в гражданском костюме куда более естественно. Видимо, чаще приходилось вращаться среди обычных людей. Куда он спрятал пистолет, я тоже не заметил. Моих лет – значит, начал служить ещё при Фридрихе.
От машины напарника я отказался. Судя по времени дня, у нас был приличный шанс застрять в пробке.
- Поедем на метро. Народу много, но зато хоть без остановок доберёмся.
Столпотворение действительно впечатляло. Как в корабельном коридоре во время внезапной боевой тревоги. Такое в училище особенно любили устраивать, во время учебных выходов.
Идти надо было к одному знакомому Клосса, который почему-то хотел на меня взглянуть глазами и по коммуникатору говорить отказался. Я этого толком не понимал, с моей точки зрения личная встреча представляла для информатора повышенный риск, но Рихард посоветовал снизойти. Сам он был срочно отправлен что-то там опять координировать с военной полицией, и пойти не мог. Двое других детективов, находившихся в отделе, были, по мнению Рихарда, в том районе засвечены, и идти им не стоило. Так что пошли мы с сотрудником военной полиции.
- Не вздумайте только его сразу хватать и тащить, - предупредил я по дороге. – А то Рихард за своего информатора мне голову оторвёт.
- Да что уж я, по-вашему… - случайный напарник поморщился и предложил. – Давай на ты. А то глупо, на следствии как на дипломатическом рауте. В должностях мы равны…
Я кивнул. На ты с сотрудником военной полиции – такого в моей жизни ещё не было… Впрочем, мало ли чего в моей жизни ещё не было… Ни постоянного жилья со времён приюта… разве что Изерлон таким считать?.. ни даже любви настоящей, кажется, не было. С Эльзой тогда нехорошо получилось… А, к чёрту. Но не удержался, спросил у полицейского:
- А ты женат?
- Был когда-то. Развёлся.
Мда.
- Глупо вышло, - сказал напарник. – У нас среди обычной шушары никаких контактов, связей и всего прочего нет. Мы по подпольщикам работали, терраистам, а это совсем другой профиль. Но начальство велело с вашего участка не уходить, пока не станет ясно, кто это…
Я кивнул опять. Начальство – оно начальство и есть. За редкими исключениями – неизбежное зло, вроде явлений неживой природы. Разве что с адмиралом у меня по-другому было, да на Изерлоне. У них всё не как у людей. А, может, наоборот, именно так как должно быть у людей, но почему-то редко бывает.
- Боюсь только, как бы информатор наш брыкаться не начал, - мы свернули в переулок. Карту района я вчера старательно учил по компьютеру, чтобы не тащить сюда планшетку казённого образца. Будем надеяться, ничего не перепутал.
- Авось не начнёт, - невесело сказал напарник.
Брыкаться рихардов знакомый не начал. Похоже, он недавно служил в армии, даже ходил в форменных ботинках. Крепкая фигура, спортивный костюм. Вряд ли парень в этом квартале честным трудом зарабатывает себе на жизнь. Слишком много таких типов я за свою короткую службу видел в полицейской базе данных. Впрочем, может, просто мимикрирует под окружающую обстановку. Обстановка, судя по нашим сводкам, здесь хреновая.
- Ножевые? Хороший нож, армейские приёмы… Может и такое быть. Фрэнка из нашего квартала подрезали в парадной, деньги увели, он не обращался ни в полицию, ни в больницу, так лечится. Пьёт, в основном. Но его-то слегка, больше для испугу. Можете с ним поговорить, он парень крепкий физически, но трусоват. Не обращался потому, что грабители напугали, а вы пугнёте, может, что и расскажет. Но вряд ли полезное.
- Но видеть-то он их мог?
- Да хрен его знает. У него там не парадная, а жопа натуральная, так темно. Мог и не разглядеть. Говорит, не разглядел, я к нему заглядывал. Но, может, и врёт…
С Фрэнком мы тоже поговорили. Я представил своего знакомого из военной полиции, раненый местный житель посерел лицом, но по-прежнему уверял, что никого не разглядел. Не разглядел даже, был ли там один человек или больше. Возможно, что и один, потому что, дескать, тот правой рукой нож держал, а левой фонариком в глаза светил. А дело было ночью, ну и…
Понятно. Я по возвращении пересказал всё это Рихарду, мизерную нашу информацию в компьютер забивать не стал, раз уж она неофициально получена, да и ценности особой не имела. Дело, как объяснил Рихард, житейское, любой детектив что-то да скрывает от начальства и коллег, держит исключительно в голове. Да и сведения кое-какие крутятся только из уст в уста, потому что через комм или сеть – себе дороже, да и другим беспокойство.
А я оказался крайним – и как бывшего военного, и как единственного детектива, пока что почти не занятого оперативной работой, майор назначил меня ответственным за «взаимодействие с военной полицией». То есть, с лейтенант-коммандером фон Бирхоффом, а при случае – и с чинами повыше. На третий день выяснилось, что меня вызывают, хорошо хоть вместе с Северром, ко двору. Должно быть, майору предстоит докладывать новости по делу, а также об общих успехах нашего участка в борьбе с преступностью, а мне – «взаимодействовать». Присутствие высочайших особ не планировалось, но для нашего ранга – шеф военной полиции по Феззану это «двадцать два», а Ульрих Кесслер, которого я первым делом увидел, входя в кабинет – пожалуй, что и сорок восемь. Большинство присутствующих было в штатском придворном, никого из них я не знал. Зато узнал кронпринцессу, Аннерозе фон Грюнвальд, которая пребывала где-то в стороне, вроде как на виду, но не на первом плане. Видимо, нам предлагалось считать, что сестры покойного кайзера и тёти нынешнего здесь нет. Похоже, всё ещё в трауре по брату. Впрочем, даже в чёрном и под вуалью она впечатляла. Во всяком случае, меня.
Нашёл о чём думать.
***
Майор докладывал что-то, а я глазел по сторонам. В конце концов, в новом дворцовом комплексе мне ещё бывать не приходилось. В Нойе Сан-Суси на Одине я бывал, вместе с покойным адмиралом. При этом воспоминании мой взгляд невольно обратился опять к госпоже фон Грюнвальд. Она отступила в тень колонны, и сделалась почти невидимой. Обидно.
Северр толкнул меня локтем.
- Как вы оцениваете результаты взаимодействия, детектив фон Шнайдер? – поинтересовался Кесслер. Можно подумать, у него от своих людей нет сведений…
- Результаты взаимодействия с военной полицией я оценивают положительно. Благодаря силовой поддержке нам удалось задержать значительное количество правонарушителей…
- Я имею в виду – по данному делу, - уточнил шеф военной полиции.
- Наличие дополнительных сотрудников облегчает нам оперативную работу.
- Понятно, - Кесслер больше не смотрел на меня. Ну и хвала богам. Всё-таки, у меня слишком невысокое положение, чтобы всерьёз заинтересовать Ульриха Кесслера, неважно, в положительном или отрицательном смысле. Адмирал стал что-то вещать моему начальству, а я опять отвлёкся. Синдром дефицита внимания? Последствия травмы? Отвлекающий фактор? Я поискал глазами кронпринцессу фон Грюнвальд, но не нашёл. Кажется, она вышла из кабинета. Обидно вдвойне.
Нашёл о чём думать. Подумал бы лучше о том, как побыстрее закрыть дело. Правда, толку от этих размышлений… У меня нет ни своих людей в здешних кварталах, ни серьёзных навыков оперативной работы. За полтора месяца это не приобретается. А чтение детективов в юности, во время училища или службы на периферии, вряд ли можно считать достойной заменой такому опыту.
Майор что-то отвечал, а я никак не мог сосредоточиться. Может, в самом деле показаться психологу или психотерапевту? На Феззане их не так чтобы много, но есть. Это в Рейхе нужно было совсем капитально съехать крышей, чтобы привлечь внимание окружающих. Либо быть слишком нормальным… Тоже хороший способ сойти за психа. Адмирал Ян бы точно сошёл, вместе с половиной своего штаба.
Лейтенант-коммандер фон Бирхофф сидел у себя в кабинете и просматривал на компьютере сводки, которые я ему оставил. Старательный детектив.
- Привет.
- Привет. Как там наше начальство?
- Я старался не вдаваться в подробности. Но вот у шефа такой вид, будто реку переплыл. Видимо, как оклемается, будет нам втык делать.
Бирхофф сочувственно кивнул, промотал окончание таблицы и закрыл файл.
- По-моему, глухо, - сказал он. – Если всех задержанных и судимых за ножевые проверять, провозимся как раз до Рагнарёка. Не того, который покойный кайзер объявил, а до настоящего. А ничего похожего нет.
- А хотя бы приблизительно?
- Лучше спроси кого-нибудь из своих, - хмыкнул он. – Они лучше разбираются. Да и людей здесь знают.
- Рихард? – я нажал кнопку коммуникатора. – Ты где сейчас?
- Я возвращаюсь. Кажется, наткнулся на что-то интересное. И, слушай, у меня нет времени, надо всё проверить… Я тебе сейчас дам адрес ещё одного человека, сходи к нему, хорошо?
- Один?
- Можешь взять с собой кого-нибудь. Лучше этого типа из военной полиции, чтобы наших не отрывать.
- Хорошо. Давай адрес. Что у него узнать?
Адаптировался лейтенант-коммандер фон Бирхофф быстро. Было чему позавидовать. Уже на второй раз, идя по району, он не просто глазел по сторонам, запоминая дома и улицы, а явно что-то про себя сопоставлял. Скорее всего, то, что видел, с тем, что прочитал в сводках отдела. Похоже, если бы он вдруг перешёл в наш отдел (хотя с чего бы сотруднику военной полиции это делать?), он стал бы для него куда более ценным приобретением, чем некто господин фон Шнайдер. Который мало того, что хромает на одну ногу и ни черта не соображает ушибленной головой, так ещё и занимается тем, что глазеет на женщин во время совещаний практически на высшем для полицейских уровне.
- Ральф, а ты с какой планеты родом? – поинтересовался я.
- С Фрейи.
И кто меня, спрашивается, за язык тянул?
Фрейя – моя родная планета. Получается, что фон Бирхофф – мой земляк. И раз он одних со мной лет, то биография вполне может не слишком отличаться от моей…
- Приют? – спросил я. Чего уж там. Если было что, всё равно уже напомнил.
Он кивнул.
- Аналогично, - я чиркнул взглядом по стайке подростков у метро. Без пяти минут наш контингент. А может даже без оговорок. «Дядя, огоньку не найдётся? А то так выпить хочется, что аж уколоться нечем».
На Фрейе вышла заварушка между двумя крупнейшими землевладельцами планеты, фон Хагенами и фон Роттерами. К тому моменту, когда имперский генерал-губернатор раскачался вмешаться, там уже шла натуральная война. Кто превратил в руины небольшое поместье фон Шнайдеров, я не знал тогда, да и потом не узнал. Люди фон Хагенов во время наступления? Свои, сторонники фон Роттеров, во время контратаки? Имперские десантники, брошенные на подавление беспорядков? Какая, в конце концов, разница? Я даже не стал спрашивать, что случилось с поместьем фон Бирхоффов.
Как меня подобрали имперские солдаты, я не помнил. После этого было ещё несколько столкновений. Согласно протоколу, который уже много лет спустя раздобыл адмирал Меркатц, меня нашли в нескольких километрах от поместья. Какой-то солдат, почти надвое перерезанный лучом бластера, закрыл меня своим телом. А, может, просто случайно оказался на линии огня. Пятилетнему ребёнку, тем более, смертельно перепуганному, мудрено помнить подробности. Я до сих пор не уверен, что отдельные образы, воскресающие в моей памяти или в ночных кошмарах – это моя действительная память, а не последствия чьих-то рассказов.
***
- Ты, что, и у Фрэнка побывал? – поинтересовался Рихард, когда я вернулся в участок.
- Ну да, тогда же, когда к Кайрину на встречу ходил. Он сказал, что Фрэнка порезали, я и заглянул.
- Ну ты, блин, даёшь! В один день двух моих людей перед военной полицией засветил! Ты уж тогда как-нибудь намекни поделикатнее этому… фон Бирхоффу… чтобы насчёт них не трепался где попало.
- Да он не будет, я думаю. Он нормальный мужик.
- Ну, смотри, - Рихард вывел себе на монитор какие-то старые протоколы, стал просматривать. Не оборачиваясь, продолжил, - Но всё-таки скажи ему. Лучше, если это не будет где попало в базах данных болтаться.
- Ладно, - я вышел из комнаты и спустился вниз. Рихард оставался на дежурстве, а я решил прогуляться до Лилового Парка – скорее, небольшого сквера со странными, на какой-то периферийной планете выращенными, цветами на клумбах. И не успел отойти от участка, как ожил коммуникатор. Я посмотрел на определитель и офигел. Номер этот мне дал Борис Конев, но звонить я по нему не собирался, просто записал на всякий случай.
- Ну, что прислужник тиранического режима? – расхохотался голос в наушнике. – Ты чем сейчас занят?
- Да, в общем-то ничем. Гуляю после работы.
- Скучно живёшь, Бернард! А как же вино и прекрасные дамы?
- Ты знаешь, Оливер, сколько пьют прислужники тиранического режима? Особенно те, кто работает в уголовной полиции. И не вино, а виски или ром.
- В самый раз! Ты где сейчас?
- Пошёл к Лиловому Парку. Это…
- Да я сейчас по карте посмотрю. Мы с Борисом за тобой заедем. Не скомпрометируем?
- Скомпрометируете. Только учтите, что там остановка неудобная, от центра двойной поворот. Я лучше к остановке напротив тогда выйду.
Вот же неугомонный тип! Интересно, на какие шиши он до сих пор гуляет на Феззане? Или они с Борисом какие-то дела крутят? Ну, нет, нафиг-нафиг этот график, как говорил наш преподаватель по алгебре. Я в такие дела больше не вмешиваюсь. Выпить – это пожалуйста, хоть и вредно, а в политику больше ни ногой. Это куда вреднее для здоровья.
Едва отключился Поплан, как на связь вышел Рихард.
- Бернард, ты где?
- Во дворе пока ещё. А что? – у меня возникло несладкое предчувствие, что гулянка сорвётся.
- Слушай, съезди к Фрэнку ещё раз, я не могу сейчас из кабинета уйти. Он что-то коммуникатор отключил, так ты скажи ему на словах, что он мне понадобится на днях. А там можешь быть свободен.
Пфф… Туда, потом сюда, это минимум час коту под хвост. Тяжёл ты, значок полицейского. Сверху сбегал фон Бирхофф; увидев мою озадаченную физиономию, он остановился.
- Случилось что-нибудь?
- Да ничего особенного. Меня тут послали к этому, которого порезали в парадной…
- Ага… И после работы? – он понимающе кивнул. – Так давай я к нему заеду, мне как раз по пути. Меня он тоже уже видел. Или это секретно?
- Да нет, какие там секреты. Ты только не вноси его никуда (Бирхофф понимающе кивнул). Просто скажи, чтобы комм не отключал, он на днях Рихарду… ну, Райнхарду Клоссу будет нужен. Если действительно несложно…
- Да ерунда, - Бирхофф на прощание пожал мне руку, прыгнул в своё миниавто и рванул с места.
В ушах уже временами звенело. Поплан в очередной раз предлагал поехать к прекрасным дамам. Но ни у меня, ни у Бориса настроения не было. Я уже просто ничего не хотел, кроме как ещё немного выпить, а Борис, кажется, имел какие-то свои виды на остаток ночи.
Я, в отличие от терраистов, не противник радостей жизни, но как-то у меня в последние годы перестало ладиться с женщинами. В юности, во время службы на периферии, собственно, и не хотелось ничего особенного, кроме кратковременного тепла и удовлетворения страсти. Правда, в военные бордели я перестал ходить довольно быстро: ходили слухи, что туда вербуют насильно женщин из простонародья или ссыльных. Но и девиц, занятых не государственным, а личным промыслом вблизи военных баз найти было обычно нетрудно. Да и так просто познакомиться с одинокой хозяйкой, особенно молодой вдовой, даже для солдата, тем более младшего офицера, не составляло особенных проблем. Жизнь на окраинных планетах тяжёлая, даже заглядывающий время от времени мужчина будет нелишним по хозяйству… ну, или для того, чтобы дать в морду другому, неприятному ухажёру. В училище-то и по молодости лет я увлекался фехтованием и боксом, да и учили рукопашному бою на совесть, это уже потом, во время штабной службы, расслабился и размяк.
Борис уже с полчаса как достал откуда-то гитару и играл на ней – пел то по-русски (тут я мог воспринимать разве что голос и мелодию да отдельные слова), то на языке Рейха, то на унифицированном инглише Союза. Песни были всякие, и старые, иной раз даже древние, и новые, уже времени последних войн. Интересно, кстати, почему русские так любят играть на гитаре? Кузен Бориса, Иван Конев тоже любил… Я поинтересовался у Поплана и тот сообщил, что это, кажется, чуть ли не с докосмической эры у них. После чего обратно откинулся в кресле и устремил мечтательный взгляд в потолок. Должно быть, ему мерещилась одна из его прекрасных дам.
Борис опять что-то пел, кажется, печальное. Поплан прислушивался, он хорошо понимал по-русски, что, в общем, неудивительно. Я толкнул его в бок и поинтересовался:
- А о чём песня?
- Это песня воина, который в ссоре с возлюбленной, но всё равно вспоминает её, находясь на войне. Он ищет смерти, чтобы прекратить свои страдания, но смерть его обходит.
Видимо, вспомнив что-то, Поплан встал, слегка покачнулся, но дотянулся до Конева, когда тот допел последний куплет. Он отобрал у феззанца гитару, сел обратно и явно что-то вспоминал. Если Оливер выпил столько же, сколько и мы с Борисом, ему, наверное, было нелегко.
Потом он запел. На моём родном языке.
Век розенриттера недолог,
Не потому ль так сладок он?
Ревёт сигнал, звенят доспехи,
Вот-вот секир раздастся звон.
Еще рокочет голос струнный,
А командир уже в броне,
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле…
Напрасно мирные забавы
Хранить пытаетесь, смеясь, -
Не обрести надёжной славы,
Покуда кровь не пролилась…
И как ни сладок мир короткий,
Лежит тревога на челе,
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле…
Течёт шампанское рекою,
И всё качается слегка,
И всё как будто под рукою,
И всё как будто на века.
Надгробья памятник холодный
Назначен нам в грядущей мгле
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле…
- Кто это написал? – поинтересовался я. У меня было чувство, что я уже знаю ответ.
- Вальтер фон Шёнкопф, - ответил Поплан. Я угадал. – Он тогда ещё не был командиром полка, только начинал в нём служить.
Мой коммуникатор завибрировал. Ну какого ж чёрта?..
Я встал, ухватился за дверной косяк и вышел в коридор. Звонил Рихард. И с каждым его словом я трезвел.
Довёз меня Борис… точнее, он просто поставил машину на автоматику. В нетрезвом виде, всё-таки, не стоит ездить самостоятельно. К счастью, пробок глубокой ночью не было, и через двадцать минут я выскочил у знакомого уже дома. Там стояли машины нашего участка и одноместная машина военной полиции.
Лейтенант-коммандер фон Бирхофф лежал на ступенях лестницы, а всё вокруг было залито кровью, уже успевшей засохнуть. Здесь были и наш эксперт, и Минский, и Рихард, и начальник участка – майор Филипп Северр. Лестница была ярко освещена, но в искусственном свете фонарей покрасневшие от бессонницы глаза Рихарда казались кровавыми. Он посмотрел на меня, потом на труп, потом снова на меня:
- Это ты его сюда послал?
***
В связи с новым ЧП, никто, естественно, не снизошёл к моему похмелью. Я только и успел вздремнуть в участке три часа – Рихард, добрый человек, отвлёк военную полицию на себя. Его, правда, главным образом интересовало, чтобы они не замели его агента до выяснения обстоятельств. Хрен их знает, как они их выяснять будут.
А потом меня растолкал Северр и обрадовал сообщением, что оба дела по нашему участку объединены в одно, я же до его, дела, окончания, передаюсь в распоряжение Рихарда.
- Ишь ты, уже динамограмму сделали, - сообщил Рихард, пялясь в терминал. – Обещают сейчас прислать. В прошлый-то раз ничего толком не вышло, там все следы затоптали. А ты пока просмотри его биографию, они уже сбросили.
- Было бы на что смотреть, - проворчал я, бегло прокрутив на экране заглавный лист. – Засекречено всё… Был в… перешёл к… участвовал в… а дальше номер дела, и ссылка никуда не ведёт.
- Читай всё, что не засекречено.
- Ну, служба до перевода в военную полицию, кстати, экстренного… - я замолчал. Дата. Мы тогда рванули к Изерлону, сдаваться Яну Вэньли, и сведения о событиях до нас, конечно, дошли с изрядным запозданием. Но уж сопоставлять время и место событий меня на штабной работе учили.
Предыдущая должность – офицер военной контрразведки во флоте адмирала Ройенталя. И совсем недолго, меньше двух месяцев. И почти сразу – планета Один, вновь сформированное из офицеров флота Ройенталя подразделение военной полиции. Для рассмотрения дела… засекречено. Но я просто-напросто помнил, что за экстренное дело тогда проворачивала флотская группа Ройенталя на Одине. Помнил и то, как узнав об этом, порадовался, что не стал полагаться на великодушие фон Лоэнграмма.
- Рихард, мне нужен запрос на предмет одного его бывшего дела… Хотя… Пока они будут думать, отвечать мне или послать подальше… Дай лучше базу по осуждённым особыми группами военной полиции за период гражданской войны и сразу после.
Почему контрразведчики отдали только что пришедшего к ним офицера в военную полицию? Скорее всего, именно начинающего, ещё не имеющего ни опыта, ни заслуг отдали как раз по принципу «на тебе боже, что мне негоже». И потому что никакой серьёзной работы для новой группы военной полиции не предвиделось. Ничего сверх формальных допросов и, возможно, сопровождения к месту казни или ссылки. Решение-то уже было вынесено…
- Кстати, знаешь, что динамограмма показала? – спросил Рихард. – Убийца – мужчина ниже среднего роста, астенического телосложения. С вероятностью 45 процентов. А с вероятностью 55 процентов – женщина.
База открылась на нужной строке. Вот оно. Элеонора фон Лихтенладе, внучатая племянница канцлера. Арестована… оказала вооружённое сопротивление. Один из десантников ранен ножом. А её телохранитель убил двоих десантников и ранил офицера, прежде чем его изрубили в капусту. Приговор: вечная ссылка. Планета Ёрмуганд. Вёл допрос и сопровождал к месту ссылки лейтенант военной полиции фон Бирхофф.
- Она узнала его. И поняла, что он узнал её.
- Кто? – резко обернулся Рихард. Я развернул к нему монитор.
- А...?
- В ссылке она провела меньше полугода. Пропала без вести. Ёрмуганд – планета суровая, а разослали уцелевших поодиночке. А ей было всего шестнадцать лет. Никто особенно не искал. Могло быть всё, что угодно. Самоубийство на почве депрессии, местная преступность, катер перевернулся в шторм… Офицер, отвечавший за ссыльных, пил почти беспробудно, а через год ушёл в отставку по возрасту. Он два года как умер уже.
- Но ты считаешь – побег.
- Угу, - я покивал головой. – Думаю, вот-вот и до кого-то в военке дойдёт, не дураки же там сидят. Но ты лучше им позвони. Пусть знают, что криминальная полиция соображает быстрее.
Рихард усмехнулся и хлопнул меня по плечу.
***
Найти подозреваемую не удалось. Даже военной полиции не удалось, не то, что нам. Видимо, Элеонора ушла куда-то на дно и залегла. Если беглянка не попалась за пять лет, то у неё, явно было где спрятаться.
Очередной этап суеты сует и всяческой суеты завершился ничем.
- Семейное у них, что ли? - вяло сказал новый уполномоченный военной полиции, присланный в наш участок. - Чуть что - за нож...
От суток сидения за терминалом глаза у него были красные, и он явно готовился приобрести на своей физиономии отпечаток клавиатуры.
- За какой ещё нож? - спросил Рихард.
- А... это вы не знаете, это в узком кругу было, когда дело Ройенталя и Эльфриды рассматривали. Ну и у нас знали, конечно. Они познакомились, когда Эльфрида фон Кольрауш пыталась Ройенталя зарезать. Тот влюбился, естественно...
Мда. Ну и публику, всё-таки, собрал вокруг себя покойный кайзер. При всём сумасшедшем доме при штабе Яна, до такого там, однако, не доходило. Хорошо, что мы в Рейхе не остались. Такое впечатление, что я за несколько лет, проведённых в Союзе, что-то в бывшей родине разучился понимать.
А ещё через несколько минут Рихард сказал:
- Опять. Не сходится.
- А? - я оторвался от сводки за день.
- Элеонора прибыла на Феззан в тот самый день, когда был убит Альбрехт фон Доннер. Есть данные с камер наблюдения в порту. Но через несколько часов после убийства. Я согласен, что, скорее всего, именно она убила фон Бирхоффа, но фон Доннера она убить не могла, если только не научилась телепортироваться или перемещаться во времени. Это два разных дела, и совпали они случайно.
- Ну... возможно, - я ткнул курсором в данные по переселенцам. - Приезжих в этом районе много. Возможно, она хотела остановиться именно здесь, но все эти проверки, облавы и прочее заставили её забеспокоиться. А тут она ещё и столкнулась с Бирхоффом.
- Обидно, - сказал офицер из военной полиции.
- Что?
- Он бы её отпустил, даже если бы узнал. Насчёт клана Лихтенладе есть негласное указание - кто остаётся в ссылке, смягчить режим, и даже если кто-то самовольно покинул место ссылки - не ловить и не наказывать. Но Элеонора его узнала и решила, что вся эта суета по её душу.
@темы: Легенда о героях Галактики
-
-
26.08.2012 в 21:19-
-
27.08.2012 в 07:16Что-то у меня этот фанфик пишется "визионерским способом" - когда пытаюсь придумать, что должно идти дальше, ничего не получается, а потом - бац и само приходит в голову. Элеонора фон Лихтенладе сама вдруг внезапно возникла...
Причём, эпизод, что какую-то женщину, связанную с этим делом, засекли в порту камеры наблюдения в день убийства фон Доннера, у меня болтался в сознании почти с самого начала, но совершенно никак не мог привязаться к тексту. Что это очередная буйная дама из клана Лихтенладе, я тогда ещё не знал
-
-
27.08.2012 в 13:05-
-
27.08.2012 в 14:18-
-
21.12.2013 в 00:41-
-
01.04.2014 в 17:53Разве Фредерику? Джессику, насколько я помню.
-
-
01.04.2014 в 20:45Я сейчас проверил по краткому содержанию:
www.diary.ru/~annetcat/p55441786.htm
-
-
02.04.2014 в 00:45