Как майор Бессараб познакомился с будущей женой

[error-lapsus]

Конец дня 18 апреля застал нас примерно в двадцати километрах от исходного рубежа наступления. Погода стояла теплая, солнечная. На закате мы с Вознесенским спустились в котловину с небольшой рощицей. Редкие сосенки, негустой кустарник. На западной опушке под пулеметным огнем противника спешно окапывались стрелковые роты полка. Из центра рощи по немецким позициям бьют приданные самоходки СУ-76. Но фашисты прячутся от их огня за гребнем холмов, опоясывающих котловину. Выбить их оттуда можно только решительной атакой.
Место для своего НП мы выбрали в отрытых окопах на южной опушке: отсюда передние позиции немцев просматривались очень хорошо. Началась подготовка к атаке. Нам мешала работать горевшая рядом самоходка, подожженная немецким противотанковым орудием. Ее экипаж в довольно крепких выражениях пытался выгнать нас с облюбованного места. Но мы даже не огрызались, понимали: самоходчики не желают нам плохого — с минуты на минуту могли взорваться боеприпасы. К сожалению, деваться было некуда. И боезапас подбитой самоходки действительно взорвался — саданул с такой страшной силой, что я сразу оглох и ничком ткнулся на дно окопа.
Кто-то прыгнул на меня сверху, больно ударив каблуками по ребрам. Я смолчал. Но когда опасность миновала, спрыгнувший бесцеремонно уперся острыми каблуками в мою спину и выскочил из окопа.
— Сатана слепой! — негодующе крикнул я.
Вытряхнув из-за ворота песок и протерев запорошенные пылью глаза, я встал. «Слепой сатана» оказался довольно симпатичным: мягкие рыжеватые кудряшки, смеющиеся глаза, независимо вздернутый носик — лейтенант медицинской службы.
— Простите, — пробормотал я.
Девушка лукаво улыбалась:
— Ребра-то целы, товарищ майор?
— Целы, что с ними случится...
— Вы уж извините меня, пожалуйста, но другого выхода не было.
Негодование как рукой сняло, да и боли я уже не чувствовал. Мы познакомились. Лейтенант Любовь Корявцева, старшая операционная сестра медсанбата, разыскивала комдива Асафова, чтобы сменить повязки на его ноге. Связные привели ее сюда, но полковник еще не появлялся. Я посоветовал девушке снова залезть в окоп: пули то и дело свистели над нашей головой...

В самый разгар огневого поединка мимо нас прошла группа комдива Асафова. Командир дивизии, видимо, направлялся к И. Д. Ковязину. Почти в это же время немцы обстреляли из полковых минометов НП дивизии — магазин канцелярских товаров. Но они опоздали: комдив и сопровождавшие его офицеры уже скрылись за соседними домиками набережной. Только красивый трофейный автомобиль, стоявший в саду, принял на себя всю злость гитлеровских минометчиков. Вокруг машины и над ней, сбивая ветки и кромсая крышу невысокого домика, рвались десятки мин.
Когда огонь стал ослабевать, к магазину, пронзительно визжа тормозами, подлетел еще один автомобиль. Шофер, резко осадив машину, выскочил с большой санитарной сумкой в руках и скрылся в домике.
Огневой налет возобновился с новой силой. От близких разрывов из обеих легковых машин посыпались стекла. Мы невольно стали наблюдать, что же будет дальше. Вдруг только что прибывший автомобиль стал как бы раскачиваться — похоже было, что в нем кто-то сидит.
— Товарищ майор, там кто-то есть! — крикнул Гриша Быстров и бросился на помощь. Он рвал ручку дверцы вверх, вниз, но не мог открыть. Я тоже подбежал к изрешеченному осколками и уже дымившемуся автомобилю и увидел на заднем сиденье лейтенанта Корявцеву. Она, видимо, только что проснулась и не понимала, что происходит.
Мы никак не могли распахнуть дверцы: то ли их заклинило, то ли впопыхах неумело действовали. Тащить же девушку через разбитое окно было опасно: повсюду торчали острые, как иглы, осколки стекла.
Мы спешили: вот-вот налет может повториться. Но у нас ничего не получалось. Вскоре и в самом деле послышался резкий нарастающий свист летящих мин. Мы бросились на землю. Я не отпустил ручки автомобиля и... дверца распахнулась.
Мины упали в дальнем углу сада. Я уткнулся головой в скат. Взрыв. Еще. И еще. Над нами прожужжали осколки. Подхватив девушку под руки, мы с Гришей вытащили ее из горящей машины и буквально втолкнули в полуподвал магазина. Распластавшись на кучах тетрадей и разбросанной бумаги, она сердито заметила:
— Можно было бы и полегче, товарищ майор. Это вы, кажется, мстите мне за свои бока...
— Можно было бы и поблагодарить нас, товарищ лейтенант. Как-никак выручили, — в тон ей ответил я.
— За это, конечно, большое спасибо. Знаете, я нечаянно заснула...
— Люба двое суток подряд простояла у операционного стола, — сказала врач медсанбата Е. А. Казанцева, появляясь в боковой двери.

...Яркий солнечный день 19 мая. Море зелени. Светлые блики на скамейках, столах, танцплощадке. Бравурные вальсы и марши дивизионного оркестра. Богато накрытые столы для солдат и офицеров. К десяти утра на свадьбу стали съезжаться гости из штаба дивизии, все подруги Любы по медсанбату, мои друзья из полков. Приехал комдив и сразу же приступил к своим обязанностям посаженного отца, о чем мы договорились с ним раньше. Празднество началось здравицей в честь победы, в честь нас, молодых.
— Друзья мои, — поднимаясь за столом с бокалом в руке, произнес Василий Михайлович. — Хочу сообщить радостную весть. Сегодня многие из вас награждены высокими правительственными наградами. Особенно приятно отметить, что наши молодожены — в числе награжденных. Любовь Васильевна — кавалер ордена Красной Звезды, а ее супруг, Александр Никитович, удостоен ордена Александра Невского. Поздравляю вас, мои боевые товарищи. Желаю вам большого семейного счастья и добрых свершений в жизни.
Все встали. Послышался нежный звон тонкого хрусталя. Рядом со мною — Люба. Я впервые видел ее в отлично сшитом гражданском платье...
Это была первая в дивизии берлинская свадьба. Нам с женой она запомнилась навсегда. За столами допоздна слышались тосты: «За мир!», «Да здравствует мирная жизнь!».

Александр Бессараб "В прицеле - танки"